Где блины, там и мы. Все любят пряники

Как все дети, я любила свою бабушку. Она жила в другом городе и приезжала к нам погостить обычно на исходе зимы. Отец всегда ездил встречать её на вокзал.

Едва бабушка входила в дом и развязывала тёплый серый платок, в который была укутана, она крепко обнимала нас с сестрой, приговаривая: «Как вы выросли!» Потом бабушка радостно сообщала: «Удалось, деточки, удалось!»

Мы с сестрой весело переглядывались, и та начинала скакать на одной ножке.

Время было тяжёлое, послевоенное, полуголодное. «Удалось» означало, что бабушка, пока жила без нас, сумела «прикопить», как она говорила, муки и масла и вот теперь привезла эти богатства к нам и будет печь для нас с сестрой блины. Каждый день!

Бабушка бережно вытаскивала из сумки бидончик, крепко увязанный, – там желтело топлёное масло. Освобождала холщовый мешочек с мукой – его торжественно провожали на кухню. Здесь теперь власть переходила в руки бабушки.

На следующий день, вернувшись из школы, уже на лестнице я слышала запах блинов. Дверь открывала сестрёнка, разрумянившаяся, в мамином фартуке до пола, и с порога выпаливала: «Печём! Иди скорее!.. Мама сказала – блины только после супа…»

И вот, наскоро проглотив тарелку супа, я сижу напротив сестры за столом, и мы за обе щеки уплетаем тонкие, все в дырочках, будто кружево, бабушкины блины. Она печёт их на двух сковородках, стоящих на керосинках. Огоньки тепло мерцают сквозь их слюдяные окошечки. Смазанные маслом из бидончика, блины восхитительно пахнут и блестят.

От бабушки мы впервые услышали и слово «Масленица». Она рассказывала, что в старину на Масленицу ели блины и утром, и днём, и вечером – и так целую неделю подряд. Мама возражала: «Детям вредно есть блины неделю подряд!» Но бабушка не уступала: «Наши деды ели блины всю Масленицу, были здоровые и добрые».

Мама спорила: «Так Масленица – одна неделя, а у вас месяц будет Масленица!» Но в конце концов мама смирялась, покорялась бабушке и не мешала нам с сестрой есть блины, даже когда Масленица давно кончилась.

По вечерам вдвоём с сестрой мы забирались с ногами на широкий диван и укрывались пуховым бабушкиным платком. Она усаживалась рядом с вязаньем – клубок ниток и крючок, бабушка вязала скатерть, и начинались нескончаемые рассказы «про раньше».

«Расскажи, как ты была маленькая», – просили мы.

И бабушка рассказывала, как праздновали в старину Рождество, Пасху, Масленицу. Каждый праздник был особенный, и к нему приготовляли особую еду.

Масленица обычно бывала в феврале, реже – в начале марта: каждый год по-разному. Её вычисляли по церковному календарю. Все уже устали от зимы, с нетерпением ждали прихода весны. День начинал прибывать – это была весна света. Но снег лежал глубокий. И на Масленицу катались в санях-ро^>́звальнях, лошадей украшали лентами. Делали ледяные горки и скатывались с них на маленьких санках. Жгли костры, и в них сжигали всё старьё, ненужное в доме. По деревне или по улицам в городе носили соломенное чучело Масленицы на длинных шестах, при этом кричали: «Масленицу провожаем!», пели песни. Иногда устраивали крепости из снега и брали их приступом – такая была игра. Состязались в борьбе и даже драках. Когда Масленица кончалась, чучело Масленицы сжигали на костре.