Все жанры Все авторы
Категорический императив и всеобщая мировая ирония - Иммануил Кант, Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Категорический императив и всеобщая мировая ирония

Страниц

70

Год

2020

Иммануил Кант и Георг Гегель: влияние на классическую философию

Иммануил Кант (1724–1804) и Георг Гегель (1770–1831) – выдающиеся философы, чей вклад в развитие классической философии неоценим. Кант затронул самые важные вопросы мироздания и человеческого общества, вводя такие ключевые понятия, как «категорический императив». Согласно его учению, этот императив является основными правилами, которыми должны руководствоваться как индивиды, так и общество в целом, независимо от внешних воздействий.

Гегель, в свою очередь, разработал концепцию законов диалектики, согласно которым все в мире и обществе постоянно претерпевает изменения формы. Эта идея приводит к пониманию «всеобщей мировой иронии», как описал сам Гегель.

В данной книге собраны наиболее значительные труды Канта и Гегеля, посвященные обсуждаемой теме. Представленный в формате a4.pdf, издательский макет сохранен для удобства чтения.

Читать бесплатно онлайн Категорический императив и всеобщая мировая ирония - Иммануил Кант, Георг Вильгельм Фридрих Гегель

И. Кант

Основы этики. Категорический императив

(из книги «Основы метафизики нравов»)

Максимы поступков

Понятие долга

В древние времена этика означала учение о нравственности вообще (philosophia moralis), которое также называли учением о долге. Позднее нашли благоразумным перенести это название на одну лишь часть учения о нравственности, а именно на учение о долге.

Понятие долга есть уже само по себе понятие о каком-то принуждении свободного произвола со стороны закона. Это принуждение может быть внешним принуждением или самопринуждением. Моральный императив провозглашает через свое категорическое суждение (безусловное долженствование) это принуждение, которое, таким образом, относится не к разумным существам вообще (среди которых могут быть и святые), а к людям как к разумным естественным существам, которые достаточно несвяты, чтобы у них могло возникнуть желание нарушить моральный закон, хотя они сами признают его авторитет и, даже когда они соблюдают его, делают это неохотно (борясь со своими склонностями), в чем, собственно, и состоит принуждение. – Но так как человек есть свободное (моральное) существо, то понятие долга не может содержать никакого иного принуждения, кроме самопринуждения (посредством одного лишь представления о законе), когда принимают в соображение внутреннее определение воли (мотивы), ибо только так становится возможным соединять принуждение (если бы оно даже было внешним) со свободой произвола, но в таком случае понятие долга будет этическим понятием.

Естественные побуждения, следовательно, содержат в душе человека препятствия исполнению долга и (отчасти значительные) противодействующие силы, и человек должен считать себя способным противоборствовать им и при помощи разума не в будущем, а именно теперь одолеть их (также мыслью), т. е. уметь делать то, что он должен делать согласно безусловному велению закона.

Способность и твердое намерение оказать сопротивление сильному, но несправедливому врагу есть храбрость (fortitudo), a в отношении врага нравственного образа мыслей в нас есть добродетель (virtus, fortitudo moralis). Следовательно, учение о добродетели есть общее учение о долге в той части, которая подводит под законы не внешнюю, а внутреннюю свободу.

Учение о праве имело дело только с формальным условием внешней свободы (благодаря согласию с самим собой, когда его максима становилась всеобщим законом), т. е. с правом. Этика, напротив, дает нам еще некую материю (предмет свободного произвола); цель чистого разума, которая представляется также как объективно необходимая цель, т. е. как долг для человека. – В самом деле, так как чувственные склонности влекут к целям (как к материи произвола), которые могут быть противны долгу, то законодательствующий разум сможет противиться их влиянию не иначе, как опять-таки при помощи противоположной моральной цели, которая, следовательно, должна быть дана a priori независимо от склонности.

Цель есть предмет произвола (разумного существа), посредством представления о котором произвол определяется к действию для создания этого предмета. – Правда, я могу быть принужден другими совершать те или иные поступки, направленные как средства к определенной цели, но не могу быть принужден другими к тому, чтобы

Вам может понравиться: