Штопальщица

Если мне удастся соединить два провода правильно – буря утихнет. Но это два провода из тысяч и тысяч, мы работаем методом тыка, система бесконечно запутанна.

– А что будет, когда тебе удастся?

– Я исчезну.

– Умрешь, проще говоря?

– Исчезну, перестану быть, во мне не будет необходимости. Я восстановитель порядка. Каждый из нас выполняет свою функцию.

Катастрофу я пережила очень хорошо. Мерцающая тишина, благоухание тишины, она пахла васильками. Смерть – это не уход, это освобождение. Со мной случилась смерть. Я – Офелия, надо мной сомкнулась тина, и колкий мох обволакивает и будто прорастает в мозг, туда, где раньше сбивались в кучу мысли и страхи. Водоросли царапают носоглотку, я не могу вздохнуть, меня будто поместили в реверберационную камеру, в голове невыносимый гул, я ощущаю напяленный шлем, один сплошной наушник. И давящее круговое эхо вбивается крепкими гвоздями под височную кость. Потом и это прошло. Нирвана, я в нее погрузилась. Медленная, медленная невесомость, а я ничего не вешу, совсем ничего.

Наконец-то прекратилась борьба за выживание, борьба с отчаянием, настолько бездонным, что в последний момент пугаешься и в очередной раз выплываешь.

Я выплываю. И снова боль. Не душевная, физическая. Будто тошнотные улитки склизкими комками травы проползают, в горле уже траншеи… Я больше не хочу быть вечной, вечным может быть только покой. Но еще одно усилие, и я проталкиваюсь в узенькое отверстие, оказываясь в герметичной пустоте огромного пузыря, окруженная тончайшими пленками-стенками, я могу шумно заглатывать воздух, пытаясь дышать полной грудью, а это очень больно, грудь наполнена чмокающей кашей-размазней, и спазмы рвут желудок.

Раз я чувствую боль, значит, я не умерла?

И густая слизь выплеснется понемногу, и вытечет из меня кровавая смесь слез, соплей и моллюсков, осколочных ракушек. Вернется жизнь, и надо будет врать, что я не смогла выйти из воды, захлебнулась в пучине шторма, которого не было.

Дыхание все еще прерывистое, рваное. Выровняется. И снова нужно будет улыбаться, входить в привычный образ счастливицы и заботиться о том, как я выгляжу, хотя мне давно уже все равно. Но я буду изображать радость возвращения.

Нет, нет, только не это. Я ушла, утонула, меня больше нет. Я, наконец-то свободна, потому что меня больше нет, и я не хочу обратно, ни за какие коврижки.

Туда, где надо бороться. И где ты вынужден побеждать.

Больше нету сил, я умерла, всем спасибо, остальным до свидания. Живи надеждой, живи надеждой. Нету надежды, кончилась. И хорошо. Можно расслабиться навсегда. При жизни мне так и не удалось расслабиться. Ни разу. Массажисты вечно ругались – вы должны правильно дышать, учитесь снимать напряжение. Не умела снимать напряжение. Так и жила в вечной судороге. Тошнота есть, а судороги больше нет.

Нет, я не выдохнула, дыхание кончилось. Не вздохнуть. -При жизни вечная суматоха, страх поступить неправильно. И улыбка, присохшая к губам… растягивающая рот в победительную гримасу. Я победитель, я удачлива! И верят. Строй завидующих.

Хор. Всю дорогу.

Удача приходит в момент твоей персональной готовности. Раздался звонок не вовремя – проплыла удача мимо. Готовность услышать, вот что важно.

Но когда до ручки доведена? Когда гордыня поникла? Ощутить себя скользкой тварью, рыдающей в хвощах, а за спиной крылья режутся, но плачешь не от боли – от бессилия, кляня судьбу-обормотку. На чем свет стоит кляня. А в это время сколько угодно могут звонки раздаваться – “не в тот момент” нам недоступен смысл.