Энергославие. Заветы от Владимира

Многие мои друзья и тем более коллеги, прочитав сходу название этой книги, вряд ли о чём-то задумались. Всё логично. Потомственный энергетик. Сам тоже более четверти века проработал на электростанциях Москвы, Кубы и Греции. А затем почти 15 лет анализировал состояние электроэнергетики и даже всего топливно-энергетического комплекса для информирования руководства страны. Так что по части энергетики про таких профессионалов говорят: «Ему и карты в руки». Знающие меня считали, что мне вполне по силам написать серьёзную книгу по своей любимой специальности.

Тем более, было известно, что четыре больших произведения по этой тематике я уже издал. В том числе, вместе с сестрой Ольгой, работу с говорящим названием «Профессия по наследству». В ней мы рассказали и о вкладе в электроэнергетику родных нам людей, проработавших в ней в сумме более 460 лет.

Назвал я эту серию книг эпопеей «Электрический век», подчеркнув, по аналогии с каменным, бронзовым и железным периодами в истории человечества, величайшее значение в XIX–XXI веках моей родной электроэнергии. Хотя, безусловно, надо отдать должное и другим видам Энергии. Для отличия каждого её вида от обобщённого понятия я предложил писать название этой, по сути, их материнской платы с заглавной буквы.

Естественно, многие посчитали, что очередной труд по этой заезженной теме вряд ли сможет дать им новые яркие эмоции, и оставили его без должного внимания.

А о широкой публике и говорить нечего! Известно, что, благодаря стараниям русофобов, сегодня сведено на нет в прошлом заслуженное звание России как самой читающей страны. Информация о новых произведениях практически не доводится до массового читателя. Стоимость их взлетела до небес. Блокирующую роль для любви к чтению сыграл и мнимый запрет в стране на наличие государственной идеологии. В результате тихой сапой в идеологический вакуум проник антинациональный душок, убивающий не только любую информацию об отечественных достижениях, но даже веру в возможность их создания нашими умельцами. Уже поэтому моё произведение было обречено на полное забвение.

У нас в России возник ужасный парадокс. С одной стороны, известно, что тяжкий труд писателей не только позволяет народу разобраться в сложных перипетиях текущей жизни и оставить летописные их описания для потомков, но и выполняет важнейшую для общества роль «инженеров человеческих душ». В то же время писательское ремесло стало единственным в России видом деятельности, не только практически не спонсируемым государством, но ещё и требующим от авторов значительных финансовых затрат.