Путь к славе. Танец южного ветра

Мираль пригубила травник. Ощутила едва заметную сладость и вдохнула терпкий степной аромат. В лучшей кондитерской города умели заваривать травы.

Девушка закрыла глаза и представила бескрайнее поле. Под ногами колыхался зелёный ковёр с красными, белыми, жёлтыми и синими пятнами. Вдали за голубой дымкой проступали очертания тёмных вершин.

Лёгкий ветерок мазнул по щеке. Мираль вскинула руки, изогнула спину. Резко подняла ногу, мелькнул носок сапожка с цветочной вышивкой. Подпрыгнула, повернулась, приземлилась на другую ногу. Взмахнула руками, подражая птицам. Крутанулась, взметнув юбки. Прошла на мысках, подражая балеринам. Подпрыгнула. Присела. Скрестила руки перед животом и слегка наклонила голову. Вдохнула сладко-пряный аромат нагревшихся трав.

Над головой скользнула тень, раздался ястребиный крик. Звякнул колокольчик. Мираль вздрогнула. Воображаемая картинка рассыпалась. Девушка растерянно заморгала, соображая где она. Глянула на чашку из тонкого, почти прозрачного фарфора с забавной белочкой и вспомнила: центр Малоча, кондитерская госпожи Белкиной.

Мираль взглянула посетительницу, что прервала её воображаемые танцы. К прилавку неспешно подошла пожилая венисайка в запашном халате салатового цвета и шапке необычной формы с меховым околышем. Смуглое морщинистое лицо обрамляли седые волосы. Старуха оглядела пустые столики и остановила взгляд на единственной гостье. Девушке стало неуютно, и она спряталась за чашкой с остывшим травником.

– Венисайский цай, вон то пирожное, в том углу я подремлю, пока тихо здесь, – хриплым голосом, путая ударения, сказала венисайка и положила на прилавок монету.

– Как вам будет угодно, – разносчица широко улыбнулась ничуть не удивлённая поведением гостьи. – Заказ сразу или попозже?

– Позже. Уставшая я.

Сцепив руки за спиной и слегка наклонившись вперёд, венисайка поплелась в дальний угол. Мешочки и подвески на её алом кушаке тихо позвякивали в такт шагам. Старуха остановилась возле Мираль и уставилась на неё.

Девушка поставила чашку и вежливо улыбнулась. Она приготовилась отвечать на вопросы или подписывать карточки, но венисайка прищурилась так, что узкие глаза превратились в едва заметные щёлочки, и забормотала на непонятном языке. Мираль собралась уточнить в чём дело, но старуха резко потеряла к ней интерес. Отвернулась и побрела к низкому диванчику в углу.

Недоумевающая Мираль пододвинула к себе песочную корзиночку с вишнями в желе. Раз воображаемый танец прервали, она хотя бы поест хвалёные пирожные.

О кондитерской госпожи Белкиной девушка услышала на концерте. Во время антракта зрительницы, сидящие недалеко от сцены, нахваливали местные пирожные, но недоумевали зачем открывать зал с утра, если посетители появляются ближе к вечеру. Мираль взяла кондитерскую на заметку.

В последние дни ей не хватало тишины и спокойствия, приходилось искать их в дорогих ресторанах и чайных домах – в местах, где этикет не позволял беспокоить посетителей. Стоило Мираль оказаться на улице, как обязательно подходили любопытные горожане. Просили рассказать историю пленения Парефия Тесандровича или расписаться на клочке бумаги, а реже – в альбоме. Подобное внимание утомляло. К тому же девушка не считала его заслуженным, главу «Нарциссовой мандрагоры» удалось схватить благодаря Тидару, но он предпочёл остаться в тени. Боялся, что это повредит сестрёнке.