Сердце Ангела

Капли прохладной воды тонкими струйками стекали по стеклу вагонного окна. Женечка внимательно наблюдала за ними, сопровождая их путь своим маленьким пальчиком. Этот дождь принес с собой надежду, ту самую надежду, которая была так необходима всем нам после того, что мы пережили, что видели и что теперь навсегда останется в нашей памяти. Москва, Киев, Харьков… везде, где мы останавливались и давали концерты по пути в Одессу, царили страх перед будущим, страх, порожденный политической неразберихой. Этот дождь смывал человеческие грехи, давая возможность вздохнуть полной грудью и получить благословение.

Гудки паровоза слышались все чаще. Мы подъезжали к Одессе. В дверь купе кто-то постучал. Женя спрыгнула со своей полки и со словами:

– Лежи мамочка, это дедушка Матвей чай принес, – кинулась открывать дверь.

На пороге купе показался плотного телосложения мужичок с двумя стаканами чая.

– Дамы, доброго вам утра. Ваш чай! – с широкой улыбкой произнес он и, ставя стаканы на столик, добавил:

– Скоро Одесса!

Было смешно наблюдать, как большой и крепкий мужик с огромными ручищами пытался поставить стаканы с чаем на наш столик, обхватив каждый из них двумя пальцами.

Дедушка Матвей, как его называла Женечка, откланялся и вышел, тихонько закрыв за собой дверь. Я откинула легкое одеяло с ног. Вставать не хотелось. Эта дорога из Москвы в Одессу окончательно вымотала меня, да и всех нас. Сейчас было не лучшее время для путешествий по России. Эти постоянные длительные остановки на каждом контрольном пункте, проверки документов, пересадки с поезда на телеги, потом опять на поезд – все это сильно подавляло морально, да и физически было не самым легким испытанием. Из всей нашей труппы разве что маленькая Женя, которой шел шестой год, была полна энергии, и, казалось, никогда не уставала. Ей было интересно все, а особенно новые люди, с которыми нам приходилось общаться.

Пока я размышляла, поглядывая в окно вагона, Женя уже бросила кусочек колотого сахара в свой стакан и, стуча ложечкой, с интересом наблюдала, как тот растворялся в кипятке. Сахар явно не хотел исчезать, и сопротивлялся, как мог. Женю явно это смешило.

Построек в украинском стиле становилось все больше. Они мелькали за окнами нашего поезда, и стало ясно, что это пригород, и совсем скоро наше злополучное путешествие подойдет к концу. Мы начали одеваться. Как ни настаивал Петр Чардынин, наш режиссер, чтобы я одела для публики что-то более парадное, я осталась верна своему черному дорожному платью. В конце концов, я еду работать!

Поезд подходил к вокзалу. Все буквально прилипли к окнам. Нас интересовал один-единственный вопрос: лучше ли здесь обстановка, чем в покинутой нами Москве? Все мы, актеры фирмы Харитонова, направились в Одессу с надеждой, что здесь мы сможем продолжить работу над фильмами, и кучка людей, перевернувших Россию с ног на голову, больше не будет нам мешать. Вокзал – это показательное место, которое отображает жизнь города и его состояние. По вокзалу можно судить, насколько спокойная и стабильная обстановка. Конечно, стабильность сейчас искать в России было бы смешно, но хотя бы чуть-чуть. Многого нам и не надо.

Кроме толпы людей, спешивших к подходящему поезду, и немногочисленных немецких патрулей мы ничего не увидели. Одесса, омытая летним дождем, встречала нас с присущим только ей одной одесским радушием и гостеприимством.