Тайна Богов

Аль далёко, али близко,

аль высоко, али низко,

в тридевятой стороне…

Али то приснилось мне,

али Кот Баюн наврал,

али ветер нашептал.

Расскажу всё без утайки

эту сказку али байку.

Средь полей и средь лугов,

среди зелени лесов

возвышается гора.

К той горе ведёт тропа…

Но тропинка, скажем сразу,

не видна простому глазу

(заколдована она,

потому и не видна).

А пути другого нет.

Хоть ищи сто тысяч лет.

Ведь на той горе сокрыта,

в недра от людей зарыта

среди вековых дубов

тайна древняя Богов.

Кто её отыщет там –

сам приблизится к Богам.

Многих тайна увлекала.

Полегло, увы, немало

смельчаков и хитрецов

среди вековых лесов.

Чтоб дорогу отыскать,

Мало видеть, слышать, знать…

Это присказка такая.

Сказку следом начинаю.

Жили-были… Нет. Не так.

Жил да был Иван-дурак

и понять никак не мог:

почему который год

его братья, взяв дубины,

бьют друг друга. И скотину

добивают заодно.

Извели своё добро:

Дом, сарай, конюшню, хлев…

Позабыли про посев.

Но горланят в полный голос

про добро, свободу, совесть.

Старший брат, спаливши дом,

всё на запад бьёт челом.

Средний – все пристройки сжёг,

страстно глядя на восток.

Мяса нет. Нет урожая.

Что за жизнь пошла такая?

Ваня к старшему: «Родной!

Крыши нет над головой!

Что ж ты делаешь? Очнись!

И к земле своей вернись».

Только старшему виднее.

Он же – старший, знать умнее.

Что же слушать дурака?

Ваня к среднему тогда:

«Мы же все – одна семья!

Что ж вы губите себя?

Помиритесь, ради Бога!»

Средний посмотрел сурово

и Ванюшку в лес послал

(брата слушать не желал).

Снова присказка велась.

Сказка вот уж началась.

Про своё большое горе

Водяной из Черноморья

со слезами на глазах

Ване изливал рассказ:

«На потеху, аль на зло

затянули сетью дно.

Сеть, замечу, непростая

не для ловли рыб – стальная.

Тех, кто в сети попадёт –

на кусочки разорвёт.

Не улечься, не проплыть –

где ж спокойствию тут быть?!

Душегубы, лихоимцы

всё толкнули за границу:

рыбу, раков и мальков,

осьминогов и коньков.

И русалок сгинул след…

Я не плакал сотни лет!

А теперь чего стыдиться?

Был бы счастлив утопиться!

Но проточная вода

Ржавой тиной поросла.

Всё сгноили упыри!

Ты, Ванюша, помоги!»

Водяной к нему как к другу.

Ваня ж грохнулся с испугу.

И проснулся наш Иван.

«Не курил я, не был пьян.

А приснился полный бред.

Видно переел в обед», –

здраво рассудил Ванюша

и отправился покушать.

День проходит, снова ночь.

Ваня выспаться не прочь.

А ему опять виденье:

не то сон, не то знаменье.

В листьях, ветках и траве,

с колтуном на голове

Леший, словно на духу,

исповедался ему:

«Не житьё, а потрясенье!

Занесли в мои владенья,

в мой прекраснейший чертог

страшный земляной цветок!

Чернота клубится в нём,

извергается огнём,

и когда он расцветает –

всех в округе убивает.

Задохнулся лес в дыму!

Я так больше не могу!

Лиходеи роют рвы,

днём и ночью жгут костры,

выпьют огненную воду –

и строчат по небосводу

семенем того цветка…

Ох! Беда, Ванёк, беда!

Скольких гадов я видал,

но таких ещё не знал!

Валят древние деревья –

строят чудо-укрепленья.

Дичь и зверя извели.

Ваня, милый, подсоби!»

Ваня слушал да молчал,

только головой качал.

А проснувшись на рассвете,

сны забыть не мог он эти:

«В чём причина, в чём подвох?

Видимо пропал творог.

А я съел его – дурак!

Лучше буду натощак

я отныне спать ложиться.

Мало ли чего приснится».

День промаявшись кой-как,

лёг Ванюша натощак.

Солнце село за бугор.