Драгоценная

Пролог

Повернувшись на другой бок, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Выходило плохо, очень плохо. Близость мужчины вызывала странную дрожь, будто маленькие молнии поочередно били по коже, порождая непонятное томление во всем теле и желание сбежать. Гнусный тип! Уверена, он подстроил это специально, чтобы отомстить. Да было бы за что! Подумаешь, прилюдно отклонила его предложение руки и сердца. Ну да, в очень некорректной форме, но и он хорош! Застал врасплох, вот я, растерявшись, и ответила в привычной для меня манере.

Но ведь столько времени прошло — целых полгода. Все должно было забыться, сгладиться. Так нет же, он решил припомнить обиду! Вот возьму и не поддамся на провокацию. А сейчас надо спать. Завтрашний день обещал быть тяжелым и насыщенным, так что лишние переживания ни к чему.

Стоило закрыть глаза, как воспоминания перенесли меня в имение родителей, в любимую с детства спальню. В распахнутое окно залетел ветерок, приправленный ароматом садовых роз. Скользя по телу, теплый воздух ласкал плечи и шею, покрывая их легкими, невесомыми поцелуями. От его дуновения чуть сдвинулся край одеяла, и ветер-проказник замер над вырезом рубашки, словно в нерешительности. А потом все же продолжил движение, расстегивая пуговички и уверенно, но нежно спускаясь ниже, постепенно из теплого превращаясь в горячий…

Вынырнув из дремы, я резко села на кровати. Мой мучитель все так же лежал на полу, положив под голову подушку. Грудь мерно вздымалась в такт дыханию, а тело казалось расслабленным. Все говорило о том, что он крепко и сладко спит. Неужели мне просто привиделось? Настолько реалистичный сон…

Я бы даже поверила в это, если бы не одно «но» — пуговицы действительно оказались расстегнуты, а плечи и шея нестерпимо чесались. Вот такая вот странная реакция на мужскую щетину и неоспоримое доказательство того, что сон мой был реальностью. Чувственный сон… и запутанная реальность.

Предыстория

Замок спал, укрытый звездным одеялом ночи. Цикады на десятки ладов и мотивов возносили хвалебные песни серебряной Аше и ее вечному спутнику — алому Калиту[1]. Два светила, чьи лучи, сплетаясь в едином танце, любопытно заглядывали в приоткрытое окно, выхватывая из мрака маленькую хрупкую фигурку. Сжавшись в дальнем углу огромной спальни, она беззвучно проклинала свою судьбу.

По бледным щекам катились голубые слезинки. На секунду замирая на подбородке, уже в следующее мгновение они срывались вниз драгоценными камнями. И так происходило всегда, сколько девушка себя помнила. Слезы радости были прозрачными, чистейшими эльтами, венчающими королевскую корону и регалии таров. Слезы горя опадали желтыми, словно свет звезды, интарами, что так ценились мастерами. Слезы страха были лазурными лабитами, что жрецы преподносили своим богам, как редчайший дар. И так всегда… Каждый оттенок ее эмоций имел свой цвет, свое название, свой драгоценный камень. Она сама была величайшим сокровищем этого мира, потому что подобный дар, если и проявлялся у кого-нибудь, то тщательно скрывался, точно так же, как стереглась тайна девушки. И тот факт, что подобных ей нет ни на одном из пяти материков, безумно радовал… Ни одному живому существу она не пожелала бы такой жизни: с детства ее заставляли испытывать сильные эмоции, пытаясь научить контролировать дар. Никто не подозревал о той боли, что неизменно накатывала после использования дара. Но хвала Аше, с возрастом боль утихала, и с ней уже можно было мириться, а слезы радости почти затмевали неприятные ощущения. Видимо, уроки дяди стали приносить свои плоды, хоть он и действовал по наитию, поскольку ранее с таким «сокровищем» ему сталкиваться не приходилось.