Балетная школа

Как водится, я случайно обнаружила бабушкин дневник. Так бывает, когда начинаешь разбирать вещи ушедшего родственника. В руки попадают не только ставшая ненужной одежда, но и бережно хранимые воспоминания. У меня тоже есть шкатулка, где лежит мой значок октябренка и записка от одноклассника с приглашением «прихади к эксковатару, будем циловаца» (как принято писать, орфография автора сохранена). У бабули в качестве шкатулки выступал потрепанный чемодан из фанеры пятидесятых годов. Мама говорит, что такие чемоданы были в ходу в ее детстве – они тогда именно с такими ездили в пионерские лагеря или с родителями на Черное море. Потом в доме появились более удобные чемоданы, старые были выброшены. Кроме одного. Его-то бабушка и выбрала местом хранения своих воспоминаний.

С некоторым душевным трепетом я отщелкнула проржавевшие замки (пришлось приложить усилия) и откинула крышку. Внутри лежали безделушки. Пачка писем, перевязанных пожелтевшим куском кружева. Старые стоптанные пуанты, завернутые в тряпочку. Одна сережка с зеленым камушком – видимо, вторая потерялась, а бабушке жаль стало выбрасывать одиночку. Альбом с черно-белыми фотографиями, с фестонными обрезами по краям. Людей с фотографий я знала – это была бабушка в молодости, дедушка, их дочери (то есть моя мама и тетя). Вымпел с кисточкой из золотистого шнура. И наконец толстая исписанная тетрадь, между листами которой торчали те же ажурные края старых фотографий, пожелтевшие газетные вырезки. Это оказался дневник моей бабушки. Уж что-что, а ее неразборчивый и совсем некаллиграфический почерк я умела читать. Я открыла тетрадь и пропала. На страницах описывалось ее детство, юность. История ее знакомства с дедушкой. Такая маленькая обычная жизнь – встречи, расставания, ссоры, печали, радости. Но фоном проходила История. Ведь первая дата в дневнике – 1 ноября 1927 года, а последняя – 26 апреля 1945 года. И все эти встречи, расставания, ссоры, печали и радости обретали привкус величия.

Я прочитала этот дневник. А поскольку имею писательский зуд на кончиках пальцев, я попыталась на его основе воссоздать события, которые в нем описаны. Из таких крошечных свидетельств очевидцев и складывается та самая История. Мир изменился с тех дней, когда бабуля начертала свои первые предложения в попытках улучшить свой детский почерк. Но благодаря таким дневникам, можно приподнять запылившийся занавес и раскрасить черно-белые фотографии.

Я немного «причесала» текст. Исправила грамматические ошибки (бабуля явно не была отличницей в школе!). Кроме того, бабушка не слишком педантично относилась к ведению дневника: есть пропуски в несколько лет. Для воссоздания событий, происходившие между строчками дневника, для связывания повествования я использовала письма, хранящиеся в нашей семье, и свои собственные воспоминания – бабуля любила рассказывать о своем прошлом, и мне жаль, что я ничего не записывала по горячим следам… Итак, глава 1.

– Давай, зайдем им с тыла! – жарко прошептала Эмме прямо в ухо Катерина. – Они думают, что мы выйдем на открытый бой. А мы нападем сзади. Вон в том проулке есть проход, я знаю.

В сдвинутой на одно ухо шапке-треухе, с растрепавшимися косами, Катька походила на азартного атамана, составлявшего план действия прямо в разгар атаки противника. Впрочем, так оно и было. Битвы с беспризорниками, которых было слишком много в послереволюционные годы, уже давно стали частью жизни обитателей детского дома. Но прежде эти битвы быстро заканчивались позорным поражением детдомовцев, чья «армия» была меньше и не имела правильного руководства. С появлением Катерины последняя проблема имела все шансы быть решенной.