Рассказы об эффективности и компетентности

© Андрей Булатов, 2017

ISBN 978-5-4485-0108-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Удивительное случилось лето. Весна была солнечной, но холодной, яблони так и не смогли обзавестись цветами – всё ждали и ждали тепла, и не дождались. Июнь ненадолго леванул дождями, а потом морозил грунт, днём же давая солнцу волю на полную. Так и дожили до самого июля.

Июль порадовал разнообразием – то холод, то жара, то гроза с градом, то сушь по две недели подряд. Но такого августа не ждал никто. Все как-то сосредоточили внимание на европейском футболе – очередной чемпионат затягивал сочностью красок на экране и свежестью пива во рту. Жены милостиво смотрели футбол с мужьями, тоже прикладываясь к прохладному стеклянному горлышку с горьковатым напитком и с удовольствием выплёскивая эмоции по поводу выходок футболистов. Так и упустили август.

А он взял, да и грянул жарой и сухостью. Каждый день за тридцать, никакого дождя. Уж и Илья Пророк прошёл, а вода в нашем озере ничуть не стала холоднее. Напротив, ночи стоят мягкие и безветренные, храня тепло в воде, которая наутро – чистая и свежая, так и ждет нас в свои обьятия. Свёкла, взошедшая у нас довольно поздно, уже в начале августа вымахала на полкило – что же нас ждёт в сентябре? Никогда раньше не бывало, чтобы вишня полностью отошла к августу, а морковь была уже на выданье.

Мы с Юлей с утра, пока никого не было, плавали в озере, а потом возились в саду. Незаметно наступила Олимпиада в Рио. Не имея телевизора уже 20 лет, я отметил её начало лишь по новостям Рамблера. Скандалы с допингами, конфронтация там, где её не должно быть, напомнили мне другую Олимпиаду, ту, которую помнят все бывшие советские, Московскую, 1980 года. Переломный момент в нашей экономике, да и вообще, в жизни. Но не Московская Олимпиада была в тот год главным событием в моей жизни, совсем не она.

То лето было последним в моей студенческой жизни. Мы провели его с моим лучшим другом и одногруппником Андреем на преддипломной практике в Саратове. В начале июля мы с ним получили командировочные и деньги на билеты до Саратова. Вся наша группа студентов-дизайнеров разъезжалась кто-куда. Впервые все ехали на предприятия, чтобы посмотреть, а если повезёт, то и поучаствовать в реальном производстве, чтобы проверить, хотя для самого себя – научился ли ты хоть чему-нибудь в дизайне или же нет. Большая группа поехала на Камаз, кто-то стартовал в Сибирь на тракторный завод, кого-то оставили на кафедре дизайна в родном институте. Мы же с Андреем, два Андрея, нежданно-негаданно попали в неведомый НИИ Авиапрома в Саратове.

Поначалу в этом было нечто интригующее, до тех пор, пока мы не добрались до места. А место это оказалось на крыше административного корпуса не слишком большого завода, угнездившегося на высоком волжском берегу, под самой саратовской телевышкой. Мы, привыкшие к цивилизации Свердловска конца 70-х и нашего крохотного, но элитарного института, поражались каждой новой мелочи, воспринятой в реальной жизни производства этого загадочного Саратовского НИИ.

Мы любили в обед никуда не ходить, а вылезти из окна «художественного отдела» на крышу корпуса и наблюдать с высоты дымчатые волжские дали и сады, плотно заполнившие холмы высокого берега Волги по другую сторону ограды завода. Изначально места для «художественного отдела» на заводе не было – даже в проекте не был предусмотрен отдел дизайна. Так в те далёкие советские времена относились к этому виду деятельности. Дизайн только-только пробивал себе дорогу, но был ещё пока наподобие джаза в 60-х – нечто от Западной вражеской моды, к которой надо относиться скорее с подозрением, нежели привечать.