Битва за Псков. Апрель 1944

Нанеся в ходе Ленинградско-Новгородской операции тяжелое поражение немецким 18-й и 16-й армиям, советские войска отбросили противника на 180–280 километров от Ленинграда. Тем не менее 18-ю и 16-ю немецкие армии не удалось разгромить полностью. Сумев избежать окружения, немецкие войска организованно отошли на заранее подготовленные позиции. Противнику удалось сохранить значительную часть сил, вместе с сокращением линии фронта это позволило ему остановить советское наступление на линии «Пантера».

1 марта 1944 года считается днем окончания всей Ленинградско-Новгородской стратегической наступательной операции, поскольку, как зачастую утверждается, советские войска к этому дню по приказу Ставки ВГК перешли к обороне на достигнутых рубежах. Однако войска Ленинградского и 2-го Прибалтийского фронтов без оперативной паузы продолжили наступление. В официальной историографии отмечена только «Псковская наступательная операция левого крыла Ленинградского фронта» (9 марта – 15 апреля 1944 г.), которая проводилась силами 42-й, 67-й, 54-й и 13-й воздушной армий с целью освобождения Пскова и Острова.

42-я, 54-я и 67-я армии Ленинградского фронта в начале марта 1944 года получили приказ «освободить Псков и Остров не позднее 10 марта». Советское командование, не имея полного представления о силе линии «Пантера», преувеличивая степень дезорганизации отступивших немецких войск, предполагало сходу прорвать немецкую оборону и продолжить наступление в Прибалтику. Также не было принято во внимание состояние собственных войск, почти два месяца ведших непрерывное наступление.

Попытки, предпринятые войсками 42-й, 54-й и 67-й армий в первой половине марта, прорвать сильно укрепленную оборону противника не удались. Незначительных успехов удалось достичь севернее Пскова.

Генерал Штеменко С. М. вспоминал: «Обдумывая новые операции в Прибалтике, Генеральный штаб намеревался заставить противника распылить усилия по нескольким направлениям, и в то же время мы старались массировать собственные силы и средства на решающих участках. В соответствии с этим общим принципом главный удар Ленинградского фронта планировался на Нарвском перешейке в направлении Пярну и в обход Тарту с севера. Второстепенный, но тоже достаточно сильный удар этим же фронтом наносился на Псков, откуда предполагалось развить успех в низовье Западной Двины. Наконец, некоторая часть сил должна была наступать в обход Чудского озера с юга на тот же Тарту» (2, с. 340).

Командование Ленинградского фронта решило возобновить наступление на Псковском направлении после проведения всесторонней подготовки. В течение второй половины марта, были пополнены войска, подвезены боеприпасы. Проводилась боевая подготовка с учетом накопленного боевого опыта – созданы штурмовые батальоны. Налаживалось взаимодействие артиллерии с другими родами войск.

Начатое 31 марта наступление после успешного прорыва немецкой обороны перешло в позиционное сражение на истощение. Его участники, как с советской, так и с немецкой стороны, сравнивали это сражение с боями, проведенными под Ленинградом в 1942–1944 гг.

Ветеран 311-й сд и 48-й тгабр Никулин вспоминал: «Наступление продолжалось. Армия продвинулась клином вперед, почти дошла до реки Великой, но немцы усилили сопротивление. Мы вылезли в вершину клина, в только что взятую деревню Оленино. Здесь начался ад. Немецкие орудия безостановочно лупили с трех сторон – с фронта и с флангов. Непрерывно налетали на нас пикирующие бомбардировщики. В каменных фундаментах разрушенных домов рвались подожженные патроны и снаряды – там был наш склад. С жутким воем проносились танковые снаряды: по нам палил новейший немецкий танк «Тигр». Его семиметровая пушка вышвыривала снаряды со страшной силой. Кругом все рвалось, кипело, рушилось, грохотало. Взорвался какой-то грузовик, бог весть зачем заехавший в Оленино. Люди кругом гибли и гибли. Снаряды вопреки теории вероятности нередко попадали в одно и то же место. Мы выгрызли ямы в каменистой дороге, горбом проходившей среди деревни, и сидели там. Высунуться было почти невозможно: у стереотрубы, как только ее подняли, отбило осколками оба рога. Кругом – гарь, пыль, кучи песка поднимались в воздух. Автоматы и винтовки засорились, отказали, стали бесполезны. Немецкие контратаки приходилось отбивать одними гранатами, которых, к счастью, было вдоволь. Дрались саперными лопатками, ножами, ломами, зубами. Очень помогала артиллерия, которую вызывали по радио, благо рация еще была цела. Все провода телефонной связи порвало в клочья. Из всего пережитого нами этот ад был сравним разве что с боями под Синявино, Гайталово, Тортолово и Вороново в 1943 году, но там все продолжалось дольше, а под Стремуткой бои скоро затихли» (1).