Мертвое море

Автор

Страниц

Год

2021

Все проблемы и неприятности возникают из-за того, что люди стремятся открыть истину, используя насилие в виде молота и наковальни. Подобно тому, как ребенок разрывает куклу на части, чтобы узнать, как она произносит слово "мама". В одном из своих интервью Ефим Бершин, переосмысливая популярную испанскую пословицу, которую Франсиско Гойя использовал для своего произведения "Капричос", заявил, что отсутствие сна разума порождает чудовищ. И не сон, а именно бессонница. "Они такие разумные, Господи! Слишком разумные! И в этом проблема, и в этом мы виноваты". Истина остается скрытой от человека, поскольку он не был создателем этого мира. Поэтому истина всегда является иррациональной для него. И иррациональный мир можно понять только с помощью иррационального сознания. Для Бершина поэзия - это не просто способ самовыражения, но и способ познания мира. Потому что русский поэт - не созидатель мира, а всего лишь переводчик с Божьего языка на русский.

Вдохновленный своими собственными мыслями, можно добавить, что каждый из нас является лишь небольшим кусочком этой необъятной паззлы вселенной. Мы пытаемся собрать этот паззл, полагая, что разум является ключом к пониманию. Однако, может быть, именно моменты, когда разум отключается и позволяет нам окунуться в иррациональное, помогают нам проникнуть в суть сущего и найти ответы, которые изначально не видны. Поэзия, искусство и творчество становятся мостом между рациональным и иррациональным, позволяя нам уловить эмоции и ощущения, которые остаются неизвестными для обычного разума. Это наш путь к познанию истины, пропущенной через фильтр нашего собственного сознания. Каждый из нас, будучи переводчиком с Божьего языка, имеет уникальную способность понять и пережить этот иррациональный мир через поэзию и творчество. Таким образом, мы можем открыть истину, которая недоступна для простого человеческого разума.

Читать бесплатно онлайн Мертвое море - Ефим Бершин

В оформлении книги использованы работы И. Граве

* * *

«Во мне печаль, которой царь Давид /По-царски одарил тысячелетья», – эти ахматовские строки всегда вспоминаются мне, когда я читаю Ефима Бершина. Напряженный ритм, открытая эмоция и полная смысловая концентрация – вот главные приметы его поэтики. Мы никогда не услышим, как пел царь Давид. Но когда Бершин читает свои стихи, мне всегда тревожно за него, больно за падший мир и радостно оттого, что поэтическое слово продолжает живить и действовать. Воистину «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим (Пс. 18:67,71).

Марина Кудимова, поэт, писатель, переводчик.

…Стихи эти так насыщены <…> страстностью, дают такой большой зрительный ряд событий и лиц, что <…> создают некую общую маску нашего времени. Но здесь – не маска, а живые события души на фоне безумного мира.

Инна Лиснянская, поэт, лауреат Государственной премии России.

…Стихи Бершина держатся не столько своей поэтической многозначностью, сколько тем, что можно было бы назвать «парадоксальностью звука». Именно он, звук, решает всё. Все эти частые ассонансные <…> рифмы с одной стороны, свидетельствуют о распаде самого бытия и поддерживающей его гармонии, а с другой – эстетически примиряют с той бездной, на краю которой мы оказались. Ибо поименованное уже менее властно над нами, чем неопознанное и неназванное. Конец истории осмыслен как гибель культуры, которая лишь и способна уберечь мир от подобного исхода.

Игорь Волгин, поэт, литературовед, доктор филологических наук, профессор.

Известные слова Гёте о расколотом мире и трещине, прошедшей сквозь сердце стихотворца, применимы к Ефиму Бершину напрямую. Любящие читатели чувствуют этот посыл через гудящую энергию его поэзии, которая беспрерывно ищет духа, даже в самом прозрачном лирическом космосе. С годами эта лирика стала обретать и умножать ту отзывчивость, которую можно назвать «всемирной»: повеяло горячим хамсином, ветхозаветный огонь перехлестнулся с жаждой нового, христианского вопрошания. Это поэт с открытым забралом.

Павел Крючков, заместитель главного редактора журнала «Новый мир»

Мертвое море

«Море – форточка неба, которую выбил Бог…»

* * *

Море – форточка неба, которую выбил Бог.

И свобода – уже не свобода, а пепел Завета.

Я влачусь по пустыне уже за пределом свобод,

за пределом любви, за пределом пространства и света.

Перепуганный ястреб растаял в пространстве пустом,

в беспорядочном свете, как в стае взбесившейся моли.

Что ни город вдали – обязательно город Содом.

Что ни море у ног – обязательно Мертвое море.

И куда не пойду, и чего не коснется рука —

все уходит в песок, обращается все в пепелище.

Я влачусь по пустыне.

Я – часть мирового песка

из песочных часов,

у которых оторвано днище.

Говорила, что я не умею уже любить,

что любовь перепутана с болью.

Но любить человека – значит почти убить

человека вместе с его любовью.

Море – форточка неба.

По небу гуляют ветры.

Только ветры шумят.

И законы почти пусты.

Потому что уже подступает конец геометрий.

И из точки «я» все труднее добраться до точки «ты».

«Господи, вспомни, ведь это же я…»

* * *

Господи, вспомни, ведь это же я —

в новой матроске.

Рядом со мною мама моя

на перекрестке.

Так и стоим под ослепшим дождем

Продолжить чтение

Вам может понравиться: