Тик-Ток мертвеца

Комната тонула в синем свете от экрана телефона, закреплённого на самодельном штативе из книг и скотча. Лёша откинулся на стуле, с отвращением тыкая в зависшее видео. На кадрах он, стараясь выглядеть круто, пытался повторить танцевальное движение из тренда. Получалось криво. Как всегда.

«Сто семьдесят три просмотра. Сорок семь подписчиков. За полгода». Горькая мысль пронзила виски. Он провёл рукой по лицу, словно стирая маску неудачника. За окном стемнело, и в отражении стекла угадывался лишь беспорядок на столе: чашки, наушники, разобранный повербанк. Комната-клетка.

Он снова включил запись. На этот раз решил просто поговорить с камерой, поделиться мыслями о новой игре. Получилось ещё фальшивее – фразы звучали заученно и неискренне. Он говорил тексты, услышанные у популярных блогеров, но из его уст они превращались в неуклюжий набор слов. Лёша вырубил камеру и швырнул телефон на кровать. Тишину нарушал только гул системного блока.

От бессилия он потянулся к телефону, чтобы бесцельно полистать ленту. Яркие, отполированные жизни других людей. Улыбки, путешествия, миллионы лайков. Чужая, недостижимая реальность. И вот он – Кирилл «SOUND» Соколов. Топовый блогер, ровесник Лёши. Новый ролик: Кирилл на фоне шикарной тачки, подаренной брендом. Загорелый, улыбающийся, с идеальной прической. За два часа – полмиллиона лайков. Море восторженных комментариев.

Лёша замер, сжимая телефон так, что пальцы побелели. Он помнил Кирилла по старой школе – заурядного парня из соседнего двора. А теперь… Теперь он – бог. А Лёша? Пыль. Невидимка, кривляющийся перед камерой в четырёх стенах. Горячая волна зависти и ненависти подкатила к горлу, такая едкая, что перехватило дыхание. Он хотел быть на его месте. Хотел так же сиять. Желание жгло изнутри, было физически болезненным.

Дверь скрипнула. На пороге стоял отец, опершись о косяк. От него пахло чаем и усталостью.

– Опять своё кино снимаешь? – голос прозвучал глухо, безразлично.

Лёша не обернулся, стараясь скрыть дрожь в руках.

– Работаю, – буркнул он в монитор, глядя на улыбающееся лицо Кирилла.

– Над чем работать? – отец шагнул в комнату. – Над своим дурацким контентом? Вместо уроков, вместо секции. Сутками в этой конуре сидишь!

Лёша сжал кулаки. Одно и то же. Этот разговор, эта беспросветная обыденность.

– Это не дурацкий контент. Это будущее. Я могу стать известным! Как… как SOUND! – выпалил он, сам не веря, что сравнил себя с идолом.

– Известным? – отец фыркнул, и этот звук прозвучал как пощечина. – Бездельником известным? Слава с неба падает? Я в твои годы на заводе горбатился, семье помогал. А ты… в зеркало перед камерой корчишься.

Это было слишком. Лёша резко повернулся, и образ Кирилла на экране погас.

– А ты? Ты хотел стать рок-звездой! И где твоя слава? Где твоя группа? Менеджером в конторе по продаже труб работаешь! О чём ты мне говоришь?

Наступила тягучая, звенящая тишина. Отец побледнел. В его глазах мелькнула боль, которую Лёша видел редко, но которая всегда заставляла его самого почувствовать себя мусором.

– Да, – тихо сказал отец. – Не стал. Поэтому и знаю, о чём говорю. Мечты – это одно. А жизнь… она другая. Не трать время попусту, Алексей. Не наступай на те же грабли.

Он развернулся и вышел, притворив дверь. Лёша остался один. Слова отца висели в воздухе, как ядовитый газ. «Не повторяй моих ошибок». Значит, он – ошибка. Его мечты – ошибка. Он снова посмотрел на экран телефона. Сто семьдесят три просмотра. Сорок семь подписчиков. Он был никем. Невидимкой. Его отец, неудавшийся музыкант, был прав.