Все жанры Все авторы
Страстотерпцы - Владислав Бахревский

Страстотерпцы

Страниц

400

Год

2019

В романе «Страстотерпцы», неподражаемый писатель-историк Владислав Бахревский, снова великолепно освещает период русской истории, который уже был изображен в его предыдущих произведениях, таких как «Аввакум» и «Боярыня Морозова». Это значимый период раскола Русской церкви в XVII веке.

В центре событий находится протопоп Аввакум, который переживает множество испытаний, а также его верная последовательница Федосья Прокопьевна Морозова. Они сталкиваются с царем Алексеем Михайловичем, царицей Марией Ильиничной и патриархом Никоном. Все они продолжают вовлекаться в жестокое противостояние между сторонниками «старообрядчества» и приверженцами «новообрядчества».

По любому сравнению с прошлым, казалось, что новый порядок имеет превосходство и любой акт сопротивления приводит к неминуемому гибели. Но вот, «Никоново собинное наваждение», возможно, оказалось не таким долгим и тяжелым, как казалось. Ранее Аввакуму и другим последователям раскола судили и преследовали, а теперь всесильный и всеправедный Никон сам подвергается суду.

В этом романе Владислав Бахревский раскрывает новые аспекты конфликта и вносит свои собственные мысли и рассуждения о периоде нашей истории, который так напрямую влияет на современное общество. Таким образом, автор демонстрирует свою неповторимую виртуозность в исследовании сложных исторических событий и их влияния на жизнь обычных людей.

Читать бесплатно онлайн Страстотерпцы - Владислав Бахревский

В оформлении обложки использована картина художника В.Г. Шварца «Патриарх Никон в Новоиерусалимском монастыре», 1867 г.


Знак информационной продукции 12+

© Бахревский В.А., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Глава первая

1

По левую руку степь – белого света стена, и по правую руку – даль земная, высота поднебесная. А покоя нет. Ломят днище волны, будто по камням скаканье – ретивая река под дощаником[1].[1]

– Ермак[2] до Иртыша, а протопоп[3] с протопопицей, с малыми ребятами – аж до Нерчи!

– Притихни, батька! – всполошилась Анастасия Марковна. – Не страшно ли так говорить?

Аввакум поскреб голову.

– О верстах, что позади, не страшно. Про те, что впереди, – сердце у меня под замком.

– Греховодники мы с тобою, батька! – вздохнула протопопица. – Как дымком потянет, так и встрепенусь: не русской ли избою пахнет?

– До русских дымов – на солнце нажаримся, на морозе нахолодуемся. Но хоть ты меня поделом оговорила – половина дороги давно позади. Не хвастаюсь я, Марковна, – удивляюсь! Сколько открыл нам Господь! Воистину не мерена земля православного царя, не считаны его угодья, его кладези. Вот достигли мы с тобой Иртыш-реки. А что он такое, Иртыш? Порог в русские сени. Царев двор – до самих Даур[4], поместье уж за двором, а где этому поместью околица, одному Господу ведомо. Не хмурься, Марковна! Сам чувствую, не к добру разговорился. Довел бы Господь до Тобольска. Ничего, кажется, нет желаннее прежней нашей тюрьмы.

– Батька! Батька! Тебя как прорвало. Господи, да не будь бешеного Струны, который с тобой мялся и дрался, и на тебя донос сочинил, плохо ли в Тобольске жили? Не про всякого архиерея такой достаток, такая слава, какие Бог тебе давал.

Аввакум перекрестился и снова поскреб голову.

– Верно, матушка. Пустобрешество от сатаны. Покличь деток, славу Господу попоем…

– Уж скоро вечерню служить. Давай в голове погляжу.

– Поищи, – согласился протопоп. Положил голову на теплые лядвы милой жены.

– Сколько волосков-то седых! – сказала Анастасия Марковна, а на Аввакума от слов этих горючих теплом повеяло.

– То морозы даурские прочь выходят.

– Протопопище ты мой ненаглядный! Все тебе нипочем!

– За-ради себя на что годимся, Марковна? Ради Бога терпим. Я вот глаза прикрыл, ложась на колени твои, и знаешь, что пригрезилось? Дуб Мамврийский![5]

– Эко!

– Да вот. Сидят рядком: Отец, Сын, Дух Святой и овечка перед Ними в чаше, Авраамом поднесенная. Помнишь сказанное под тем дубом: «Есть ли что трудное для Господа?» Марковна, оглянись на пережитое – ведь уж ничего не страшно, а многое так и смешно. Каким Перуном Пашков-то[6] громыхал перед нами, грешными. Каким теперь ягненком травку будет щипать.

– Не смешно мне пережитое, протопоп. Двух сыночков мы там оставили… Страшное страшно. На песочке сына оставили…

– Нёлюди мы были от голода, Марковна, подобно царю Навуходоносору[7], который семь лет жил, яко зверь. Навуходоносору Господь царство вернул, нам же возвращает родину милую, Русь. Ой, река Иртыш, шевели волною! Домой скачем.

Пальцы Анастасии Марковны, перебирая волосок за волоском, баюкали, солнце грело щеку. Протопоп вдруг заснул коротким, не ведающим времени сном. Увидел орла с двумя головами. Взял орел одной лапой его, другой – матушку протопопицу, понес в белую страну. Являлись на небе письмена, но прочитать их не умел, грехи свет застили.

Вам может понравиться: