1000 лет одиночества. Очерки экономической истории России: прошлое и настоящее

Люди впадают в нетерпение от сложности человеческих дел и подходят к истории в том настроении, в каком идут на политический митинг.

Дональд Крейтон

«Так жить нельзя. В стране, в ее управлении и в ее экономике надо что‑то менять. Нужна революция». Согласитесь, привычная тема, не правда ли?

Иногда кажется, что только в XX веке Россию по неведомой или ведомой причине залихорадило – экономически, политически. А до этого был некий «золотой» век или, напротив, исключительно «темные времена».

Конечно, это не так. Россия, как и другие страны, постоянно приходила к мысли: «Надо что‑то менять». В XIX веке это «надо что‑то менять» стало контрапунктом всей жизни страны. Впрочем, как и в Европе, как и в США, как и в Японии.

Так что можно сказать, что и XIX веку с полным правом подходит такой знакомый призыв: «Перемен! Мы ждем перемен!»

* * *

Но вот докука – перемены приходят по‑разному. С помощью эволюции. Или с помощью революции. Это прописная истина. Как прописная истина и то, что там, где нет места эволюции, рано или поздно происходят революции.

«Революции сверху» – так традиционно называют ситуации, когда власть (вместе с обществом или даже опережая его требования) меняет «правила игры». Вся история России в XIX веке – череда таких революции и их попыток, со всеми недоделками, отступлениями, изъянами и даже обратным ходом.

Самое короткое и четкое определение того, почему НУЖНЫ перемены и почему они вызывают ПРОБЛЕМЫ, дал когда‑то российский публицист, один из организаторов знаменитой «Земли и воли» Николай Серно-Соловьевич в письме императору Александру II.

Это определение можно и сегодня прибить гвоздями ко всему, что происходило и происходит в России. Текст его настолько актуален, что нет смысла его комментировать:

«Если правительство не займет своего природного места, не встанет во главе всего умственного движения государства, насильственный переворот неизбежен, потому что все правительственные меры, и либеральные, и крутые, будут обращаться во вред ему, и помочь этому невозможно.

Правительству, не стоящему в такую пору во главе умственного движения, нет иного пути, как путь уступок. А при неограниченном правительстве система уступок обнаруживает, что у правительства и народа различные интересы и что правительство начинает чувствовать затруднения. Потому всякая его уступка вызывает со стороны народов новые требования, а каждое требование, естественно, рождает в правительстве желание ограничить или обуздать его. Отсюда ряд беспрерывных колебаний и полумер со стороны правительства и быстро усиливающееся раздражение в публике…

Теперь в руках правительства спасти себя и Россию от страшных бед, но это время может быстро пройти. Меры, спасительные теперь, могут сделаться через несколько лет вынужденными и потому бессильными. О восстановлении старого порядка не может быть и речи: он исторически отжил. Вопрос стоит между широкой свободой и рядом потрясений, исход которых неизвестен».

* * *

Но когда говорится о реформах или о «революциях сверху» в России, то всегда возникает один и тот же вопрос. Да-да, тот самый: у России – всегда свой особый путь или это иллюзия?

Идею «особого пути» придумали те, кому под этим соусом удобно захватывать и удерживать власть, ИЛИ он действительно особый?