Дорога домой

Попасть в пробку, особенно в завершении дальней поездки, тот ещё квест. Осень, темно, дождь, стеклоочистители… надо бы новые, ну или эти просто хорошенько очистить, но вот: «Пока рак на горе не свистнет – мужик не перекрестится…» Нет, «Пока гром не грянет»! Или всё же рак?

Забавно получилось! Действительно!

Ну, гром и гром, а вот если рак вдруг залезет на гору да свистнет, вот уж точно пора перекреститься!

Первая передача, газ, вторая… нейтральная… опять первая, вторая…

Старая машинка, старый водитель, ручками, ножками переключаемся… А ножка возьми и судорогой схватись от постоянного напряжения-расслабления-напряжения.

Толи дело на автомате!

Педаль нажал, педаль отпустил и что тебе пробки, едешь потихоньку о чём-то размышляешь.

Всем пожилым по автомату! Тра-та-та…

Впрочем, и без автомата можно размышлять, поскольку за столько лет скорости переключаешь уже автоматически.

Едешь себе потихонечку, правил не нарушаешь, никому не мешаешь, помех не создаёшь, перебираешь в памяти, что она вдруг подкинет, но странно! Вот бы приятно-радостные, но чаще почему-то не очень радостные или вообще… хрень какая-нибудь.

Когда я родился…

И вышел, «из тех ворот, что весь народ», то закричал: «А-а-а-а…». Громко, яростно, требовательно, а может еле-еле-еле, просто какое-то покряхтывание почти не слышное, а может и вовсе без звуков, просто посопел и… не стал дышать, типа, зачем мне сюда, я не просился, и меня не спрашивали, просто вытолкнули в этот мир, но меня вернули, я всё же закричал, зацепился, типа захотел, смог! Это мне «помогли»! В кувез, лекарства, ты будешь жить! Зачем? Зачем это сделали!

Меня ещё как бы и нет, только тело, которое издаёт один звук: «А-а-а…», как знак явления в этот мир. Но что в этом мире появилось? Часть этого мира? Дом, в котором буду жить?

Кто?

Тело может и не знает ничего про своего постояльца, но оно точно знает, будет оно ему крепким домом или станет хижиной-развалиной, может от того иногда и дышать отказывается… ноль по шкале Апгар.

Понятно, тело формируют и исторгают родители, которых исторгли родители, которых исторгли родители родителей и так дальше-дальше, но, как и когда в этом теле появляешься ты, то есть я?

Который с удивлением и радостью, а может с ужасом и недоверием, будет смотреть своими наивными детскими глазками на всё вокруг… и кто поползёт по полу в коридоре, кого в детский садик будут водить, и кто в школу пойдёт…

Еду домой, осень, вечер и вдруг: «Бабах», мне в бочину справа… какая-то мудила въехала, ну а кто? Матерюсь, глушу мотор, вылезаю, иду смотреть что случилось… А из машины, которая в меня врезалась, мужик с красной рожей вылезает и сходу начинает не то оправдываться, не то ругаться, типа я у тебя справа помеха и ты должен меня пропустить, ну, только я уже собрался достойно ответить типа что я еду по своей полосе, никуда не перестраиваюсь и ты, мудила, встраиваясь в поток, должен сам меня про- пустить… Смотрю на лицо, в глаза, что-то знакомое, вроде где-то видел… молчу… и он молчит, оба молчим, смотрим друг на друга, а потом он так тихо спрашивает: «Неужели Пончик? Пончик, это ты?» Меня так в школе звали, да и то не все, а только… «Блиинн, Валерка! О…о! Привет»! Обнимаемся, смеёмся типа ну и встреча… Валерка говорит, что не увидел мою машину почему-то, но у него ОСАГО есть и что он и сам всё поправит, что у него дружбан в автосервисе и ещё что-то бормочет извинительное… мы вместе смотрим повреждения, вроде слегка дверь у меня помяло, а он немного бампер повредил… Отъехали в сторонку с места аварии… «Ну как ты, где, чем занимаешься…» Такой обычный разговор про всё сразу, а потом Валерка уговорил поехать к нему, тут недалеко, и ведь я прекрасно понимал, что общаться особо не о чем, да и не люблю я этих разговоров-воспоминаний, особенно после стольких лет, но почему-то… почему-то согласился.