Президентство Дональда Трампа – из ряда вон выходящее явление в новейшей истории США. Несмотря на всю свою эпатажность и импульсивность, Д. Трамп бросил вызов политической элите, начал подрывать традиционные, десятилетиями формировавшиеся устои и принципы политики вашингтонского истеблишмента, ориентированного на глобализм, и заменять её прагматичным курсом, прежде всего, в интересах белого большинства американцев. В результате произошёл раскол внутри американской политической элиты, возникла острая политическая конфронтация.
Её особенностями стали: никогда ранее не наблюдавшаяся ненависть политически противоборствующих сил по отношению друг к другу; никогда ранее не возникавшая угроза отстранения от власти нового президента сразу после его вступления в должность и беспрецедентная травля его со стороны ведущих средств массовой информации США.
К этому следует добавить оголтелую антироссийскую истерию, охватившую американские правящие круги и СМИ, начиная с периода президентской избирательной кампании 2016 г. Главным её содержанием стал миф о том, что Д. Трамп – «простофиля и марионетка в руках российского президента», а его предвыборная команда пошла на «сговор» с Кремлём.
Колоссальные усилия противников Д. Трампа добиться отстранения его от власти и лишить возможности быть политиком в течение четырёх лет президентства, то есть превратить его деятельность в какое-то временное отклонение от нормы, потерпели неудачу, даже несмотря на два импичмента.
Бурная, крайне противоречивая избирательная кампания 2020 г., протекавшая в условиях борьбы с пандемией коронавируса COVID-19, убедительно продемонстрировала, что раскол в политической элите распространился и на американское общество. Раскол произошёл, прежде всего, по межрасовому признаку – афроамериканцы против белых.
Следует напомнить, что Соединённые Штаты не впервые сталкиваются с тяжёлыми испытаниями общества и политической системы. Во второй половине 1960-х годов страну сотрясали студенческие бунты, активизировалось движение против войны во Вьетнаме, массовое движение чернокожих против расовой дискриминации, за гражданские права, периодически выливавшееся в «походы на Вашингтон». А убийство лидера этого движения Мартина Лютера Кинга в апреле 1968 г. привело, по сути, к бунту темнокожего населения американской столицы, который пришлось подавлять силой с немалым количеством жертв.
Однако существует принципиальное отличие кризисной ситуации 1960-х годов от современного положения. Тогда массово протестовали, так сказать, низы, а верхи в лице федерального правительства были вынуждены на это реагировать. При этом в американской политической элите, в первую очередь в Конгрессе США, существовал двухпартийный консенсус, то есть единство практически по всем фундаментальным проблемам американской жизни и политики, за исключением войны во Вьетнаме. С её окончанием в первой половине 1970-х годов проблема была снята.
Тем не менее, с массовых протестных движений 1960-х годов в США началось партийно-политическое размежевание вместо социально-экономического по социокультурным признакам. Видный российский американист, доктор исторических наук В.О. Печатнов пишет об американском обществе: «В результате возник новый – социокультурный водораздел между традиционными и постматериалистическими ценностями (защита окружающей среды, гендерное и расовое равенство, права человека, равноценность национальных и расово-этнических культур). Этот ценностный разрыв… приобрёл особую глубину ввиду прочности традиционных моральных ценностей, связанных с повышенной религиозностью и патриотизмом американского общества. Демократическая партия, инкорпорировавшая большую часть этого протеста, постепенно превратилась в партию социокультурного либерализма, а республиканцы стали партией морального охранительства. В отличие от прежней повестки дня, связанной с распределением экономических ресурсов, столкновение моральных ценностей мало поддаётся компромиссным решениям и вызывает острое взаимное отталкивание, которое один из ведущих идеологов “новых правых” П. Бьюкенен не случайно назвал “Гражданской культурной войной”… В результате образовались две примерно равновеликие электоральные коалиции, резко отличающиеся друг от друга по своему социальному составу, идейно-политическим взглядам и даже географическому контуру (оба урбанизированных побережья против американской глубинки)… Это размежевание распространилось и на политическую элиту, в которой чётко выделились левоцентристский и правоконсервативный фланги при заметном ослаблении политического центра»
