Капкан на спонсора

Идея написать детектив пришла в голову моей подруге Женьке. Именно ее следует винить во всех обрушившихся на нас несчастьях, но сама Женька, конечно, вряд ли с этим согласится. Более того, она нагло утверждает, что это я виновница наших бед, и туманно намекает на некий дар, которым я якобы обладаю, при этом обычно хмурится, смотрит с подозрением и скорее всего считает меня ведьмой. Разубедить ее в обратном не представляется возможным. Стоит мне произнести фразу: «Это случайные совпадения», как Женька начинает хитро щуриться, кривить губы в пакостной улыбке и кивать головой с таким видом, точно хочет сказать: «Кому ты вкручиваешь?» Поначалу меня это злило, и я пыталась ее образумить, потому что никакого подозрительного дара у меня нет и в помине. Увы, все мои попытки заканчивались скандалом; если быть честной, скандалила я: вопила, обзывала Женьку дурой, крутила пальцем у виска и даже топала ногами. Женька кивала, принимала серьезный вид и с интервалом в пять минут повторяла: «Ну чего ты психуешь? Да я верю тебе, верю…» В общем, я оставила свои попытки добиться справедливости, махнула на все рукой, и теперь, когда Женька начинает вспоминать недавнюю историю, я принимаю покаянный вид и соглашаюсь со всем, что она болтает.

Надо сказать, что Женькино повествование о наших приключениях с каждым разом становится все красочнее и все невероятнее, хотя они и сами по себе здорово напоминают запутанный детектив, где нам с подружкой была уготована роль сыщиков. А началось все с моего желания сесть за стол, взять тетрадочку и сочинить что-нибудь романтическое: дебри Амазонки, красавица в плену у дикого племени, юный возлюбленный, подозрительно напоминающий Тарзана, и прочее в таком же духе… Тяготение к экзотике объяснялось просто: уже несколько лет я работала в туристической фирме и успела кое-где побывать и кое-что повидать, а вот неожиданно обнаружившуюся у меня тягу к графомании я объяснить вряд ли сумею. В каком-то смысле в этом повинна все та же Женька. Она писала стихи (довольно скверные, надо признать) и небольшие рассказы, главными героями которых были попеременно то кошки, то собаки, а один раз даже лемур.

С ним, кстати, была полная неразбериха, потому что Женька лемуров в глаза не видела и даже, по-моему, с трудом представляла, что это вообще такое, но рассказ написала. Он вышел трогательным и чрезвычайно волнующим, как все Женькины рассказы, в конце которых собака или кошка, пережив колоссальное количество приключений, по большей части трагически заканчивают свою жизнь на руках любящей хозяйки. В общем, лемур тоже сдох, и когда Женька читала об этом, глотая слезы, я буквально рыдала, хотя понятия не имела, как этот самый лемур выглядит и какая человечеству от него польза.

Рассказы о животных Женька читала мне каждый четверг (в среду у нее больше свободного времени, и она тратила его именно на сочинение новых произведений), я слушала, плакала, мы обнимались с Женькой, тоже плачущей, выпивали литра три чаю и шли куда-нибудь ужинать, по дороге рассуждая о том, что мир устроен скверно и чутким душам здесь не место.

Слезливость моя в ту пору объяснялась просто: только что с нулевым счетом закончился роман, который длился почти год. Мне пришлось признать очевидный факт: человек, которого я любила столь продолжительное время, совершенно мне не подходил, и это несмотря на общие интересы (он был хозяином в той самой турфирме, где я работала), материальный достаток и свободу (имеется в виду, что мы оба до встречи друг с другом не были связаны узами брака). Восемь месяцев наш роман развивался и радовал, на девятом месяце мы подали заявление в загс и, как люди широких взглядов, не дожидаясь выполнения всех формальностей, съехались в одной квартире с целью совместного проживания. Вот тут-то и выяснилось, что для этого самого совместного проживания мы совершенно не приспособлены. Конечно, Денис считал во всем виноватой меня, а я – его, но, если честно, его присутствие в доме с самого первого дня здорово действовало мне на нервы, и, только сбежав в свою однокомнатную «хрущевку», я вновь почувствовала себя успокоенной, потому что мысленно желать по нескольку раз за вечер любимому человеку «чтоб ты пропал!» все-таки не очень приятно, и в некоторые моменты меня это даже по-настоящему тревожило.