Уилбур Мактирни, ночной охранник отеля «Гарнет», в пять двадцать семь утра в пятницу 21 декабря 1962 года, за четыре дня до Рождества, поскользнулся на кафельном полу в лобби и сломал ногу. К большому сожалению администрации отеля, он не был пьян.
Обычно Мактирни, заступая на ночное дежурство, позволял себе выпить несколько бодрящих глотков из припасенной фляжки, поэтому после полуночи засыпал в своем закутке, а ранним утром отправлялся на кухню, где повар привычно наливал ему пару чашек горячущего освежающего кофе, чтобы охранник успел разлепить глаза до того, как начнут готовить завтрак и в ресторан потянутся первые постояльцы.
Естественно, управляющий гостиницей, мистер Шимански, хорошо успел изучить привычки Мактирни, но вовсе не возражал. Уилбур никогда не позволял себе выпить больше содержимого одной принесенной фляжки, равнявшегося девяти унциям2, а потом спал в своем кабинете сном праведника без храпа и сновидений. Отель «Гарнет» имел репутацию тихого пансиона, где многие постояльцы проживали на постоянной основе, ресторан и бар на ночь закрывались, а шумные вечеринки в номерах были строжайше запрещены. За без малого пять лет службы Мактирни ни разу не возникло ситуации, вынудившей его прервать безмятежный ночной сон. Впрочем, и в остальное время в услугах охранника не было особой нужды – в «Гарнете» не случалось ни краж, ни публичных скандалов, ни попыток сбежать, не оплатив счета.
Каждый вечер ровно в десять сорок Уилбур Мактирни приходил в отель, расписывался в книге учета за ночную смену, затем совершал короткий обход, проверяя пожарные выходы, кухню, подвальный люк и лестницы, неторопливо перекусывал сэндвичем, оставленным для него поварами, потом обменивался новостями с ночным портье и отправлялся к себе в кабинет охраны, где неторопливо читал скудные отчеты дневной смены, делая первые глотки из заветной фляжки.
В процессе чтения и общения с фляжкой Мактирни начинал совершать незаметный уже для него самого ритуал перемещения: вначале он выставлял на стол внушительный локоть, на который пристраивал не менее мясистую щеку. Когда это положение начинало причинять ему неудобства, два подпорных валика, служащих ему ногами, распрямлялись и с отточенной хореографией переносили тушу Мактирни в кресло. Стороннему наблюдателю этот пируэт и правда мог бы показаться балетным упражнением, несмотря на габариты его исполнителя. Кабинет охраны был всего лишь небольшим хозяйственным помещением на первом этаже отеля, площадью около шестидесяти квадратных футов3, втиснутым между прачечной и проходом на кухню. От письменного стола, стоявшего под небольшим зарешеченным окном, до кресла было от силы два шага, но даже их Мактирни сумел с годами превратить в полтора. Одной ногой он отодвигал стул, другой отталкивался, затем делал что-то похожее на аксель и точно рассчитанным приземлением отправлял свою задницу в протертое кожаное кресло с высокими изголовьем и мягкими подлокотниками. Он довел это движение до совершенства и мог бы исполнять его в любом состоянии опьянения, даже с закрытыми глазами. Завершающий штрих композиции наносился уже почти в полном погружении в мир бессознательного. Мактирни нащупывал рукой кожаный пуфик, стоявший рядом с креслом, и коротким броском швырял его себе под ноги, полностью перегораживая проход к столу, но это никого не волновало, потому что ночью у Уилбура Мактирни никогда не было посетителей.
