Дорога в Аркаим

1. Глава 1. Возвращение

Ясноглазый солнечный колокольчик
Чуть смущенным трепетом зазвучал,
Чистой нотой коснувшись, кто обесточен -
Тучи передумали лить печаль.

Песня над долиною Соколиной
Вместо них живительно излилась
Побеждая уныние и рутину,
Наполняя радостью здесь, сейчас.

И какой-то парень шепнул сквозь слезы,
Подарив слова тебе, как цветы.
"Светел лес, где плетут хоровод березы,
А ещё - в котором танцуешь ты."

А когда, отзвучала, умолкла песня -
Ее нотки искрами по сердцам,
Разлетевшись, остались, скрепляя вместе,
Тех, кто это чудо услышал там.

Стали братьями - были едва знакомы,
И пошли по зову своей души
С этой песней - ласковой, невесомой,
Пробуждая в гасших желанье жить.

...Города полны суетливой прозы.
Где найти спасенье от суеты?
Светел лес, где плетут хоровод березы,
И душа, в которой танцуешь ты.

Егор

– Стойте! Нет!!! АКАТАРАМА!!! – крик рвал мои лёгкие в клочья, чья-то рука железной хваткой вцепилась в плечо. Я в ярости сорвал её с себя и… проснулся!

Раннее утро первыми лучами освещало маленькую келейку, выхватывая из темноты отступающей ночи напряжённое лицо Серёги, склонившегося над моей постелью. А он что здесь делает?! Где жрецы? Где дольмен? Где моя Акатарама?!

Сергей растеряно провёл рукой по вьющимся волосам, виновато отводя взгляд, словно понимая, какие мысли бередят сейчас мою душу. И я, глядя на знакомый жест сына старосты из своего сна, внезапно осознал, что он в самом деле всё понимает!

Ярость снова захватила мой разум, вызывая острое желание изо всех сил врезать сидящему напротив парню. Серёга, похожий на приговорённого к убою телёнка, грустно и покорно смотрел мне в глаза. От злости я чуть не сплюнул, но вовремя вспомнил, где нахожусь.

Привычный мир наползал на меня, говоря, что передо мной не красавчик Кедрусь, а мой брат-инвалид.

Оглушённые откровениями вещего сна, мы ошарашенно смотрели друг на друга. Молчали. И оба понимали, о чём. Это сбивало с привычного и понятного хода вещей.

Внезапно Сергей вскрикнул, хватаясь за ноги и закусив губу от внезапной болевой судороги. На его лице неверие сменялось радостью! Но попытавшись пошевелить стопой, он снова сморщился от боли и растерянно посмотрел на меня, не решаясь обратиться за помощью.

«Это не Кедрусь! Не Кедрусь!!! Это – Серёга. Он болен. Ему нужна моя помощь», – мысленно уговаривал я себя, на ватных ногах подходя к брату.

Подхватил его на руки и вынес из кельи. Усадил в стоящую у выхода из часовни инвалидную коляску. Молча отвёз её к зданию приюта и помог Сергею заехать внутрь. Поздоровался с матушкой Валентиной, идущей навстречу, и, оставив брата на её попечение, выбежал из здания.

***

Не помню, как я оказался на берегу Светлого озера; меня отрезвила боль в содранных до крови кулаках, которыми я отчаянно молотил песок, рыдая от бессилия и ярости. Не в силах изменить свершившееся, я раненым зверем метался меж берёз, своим изяществом напоминавших мне потерянную милую.

Между ветвей проглядывал силуэт древней часовни, рядом тихо плескалось озеро… Спокойное и красивое место, обросшее поверьями, что может полностью изменить человеку жизнь. Теперь я понимал, что это не просто байки.

***

С тупым равнодушием я смотрел, как от старенького автобуса к зданию приюта спешит приехавшая за нами мама. Настоятельница везёт коляску брата ей навстречу. Сергей что-то возбуждённо рассказывает. На лице матери неверие сменяется ликованием и слезами радости. Они с братом горячо обнимаются.