Волченка, Лисенка, Зайченка

Коринка

Лисенка с Волченкой сидят на коринке. У них затертые белыми полосами коленки. От шершавой коры. Ирга по-монгольски – кустарник с твёрдой древесиной. Их коринка – большое дерево, что редкость.

Тенисто и тихо. Гуденье насекомых осталось снаружи. Солнечные лучи пытаются дострелить до ствола, но отсекаются меняющими траекторию листьями, как сюрикенами. Битва листьев и лучей озаряется вспышками и трассерами. Похоже на EVE online. Большое дерево – детская галактика.

Ягоды коринки, твердые и красновато-фиолетовые на кончике кисти, мягчеют и наливаются сладкими чернилами ближе к черешку. Коринку – только живьём. Никаких варений и пирожков. Тёплую, с меланжевостью ягод в горсти, с неповторимым вкусом той жизни, когда мир распахнут тебе навстречу и ты твердо знаешь, что, войдя в него босиком, с голыми руками в корках-зачёсах, ты будешь напоен, накормлен и согрет.

Волченка, Лисенка и Зайченка

Яркое летнее солнце. На окнах дома колышется марля. Сад и луг наполнены гудением насекомых. Огромное, куполом, небо режут высокие ласточки. Время – полдень. Жёлтое летнее платьишко, сандалии. Рубашечка, шортики, две палки ног. Брат с сестрой сидят на штабеле окорённых брёвен и мажут их смесью из ведра.

– Лисенка, тоньше мажь, быстрее подсохнет, – говорит худенький мальчик в панаме.

– Волченка, не лезь, – девочка делает энергичный жест.

С пустым ведёрком они бегут к куче песка, доливают тёплой воды из садовой бочки и, ковырнув кочку с мелкими красными муравьями, щедро сыплют в кашу мурашей и их белые яйца.

– Света, Алёша, идите кушать, – раздаётся с крыльца.

Согнувшись в три погибели, дети пробираются за палисадником, обжигая коленки крапивой, наступая в коровьи лепёшки.

– Айда к Зайченке, – положив руку на руль, кивает головой мальчик, показывая на другой конец деревни.

Зайченка, или Танька Романова, сидит за столом с молоком, трехлитровой банкой варенья и столовой ложкой. А ведь суп, свежий суп, наваренный бабушками, невероятно горяч и полезен.

Форель

Речка мелкая, родниковая петляет в душных зарослях таволги. Один бог ведает, как её зовут.  Все говорят: «наша речка».

Ловля примитивна. Леска с крючком привязывается к короткой сломанной бредине. Насаживается червяк и закидывается под тёмный подмыв берега. Вода переливается на крапчатом от солнца песчаном дне, выписывает дуги, под её прозрачной плёнкой, на корягах движутся ручейники в своих искусно слепленных из песчинок и мелких камешков домиках-трубках. Когда форель стоит под подмывом, она берёт тут же, тугим ударом. Главное – резко подсечь. Дети бредут по речке, попеременно закидывая лески.

Из палки и срезанного сучка делается крюк. На него они насаживают пойманных рыбин. Форелины металлически, кольчужно блестят, и на их серебряных боках пульсируют радужные красные и синие пятна, похожие на маленькие, со сгущением цвета к углублённой середине, новогодние ёлочные фонарики.