Крепкие руки держали меня так сильно, что наверняка останутся синяки. Я сделала еще одну попытку вырваться – но безуспешно.
– Не надо трепыхаться, принцесса, – тихий, почти вкрадчивый шепот на ухо. От него мурашки по коже.
– Отпусти! Я закричу!
– И кто тебя услышит? – в голосе насмешка. И я понимаю, что он прав… Никто. В загородном ресторанчике слишком шумно. А я ушла слишком далеко в парк. И если никому не придет в голову пойти меня искать… О, это ужасно. Чертов незнакомец может сделать со мной все что угодно. Вообще что угодно! Слезы брызнули из моих глаз. Я-то точно понимала, что может означать это «что угодно». Быть изнасилованной в день своей помолвки. В нескольких шагах от того места, где веселятся гости с обеих сторон. А будущий жених с гордостью рассказывает, как хороша собой и чиста его невеста.
– Пожалуйста, отпустите… – всхлипнула я ни на что уже не надеясь.
Как же это было глупо, безумно глупо выскочить вот так, одной, ночью…
– Уже лучше, принцесса. Отпущу. Но не сейчас.
Он перехватил меня и теперь держал одной рукой за талию. Крепко, так, что не вырваться. А вторая рука скользнула в декольте и сжала грудь…
***
– Так что давайте ещё раз поздравим нашу молодую пару с предстоящими им долгими годами семейной жизни…
Дядя Алекс всегда был склонен к длинным, утомительным речам. К тому же до него с похожего вступления начинали и другие. Десять человек? Пятнадцать? Сказать по правде, я даже уже не считала.
– …Пусть Виктор всегда остаётся гордостью для семьи, преумножает материальное и духовное богатство…
Виктор вежливо улыбнулся, обнажая безупречно ровные, отбеленные зубы.
– …Пусть станет достойным наследником и покажет, что дети всегда способны на большее, чем родители…
Грегор, отец Виктора, сдержанно кашлянул. Похоже, дядя Алекс принял лишнего и уже не совсем понимал, что говорил. Сам Виктор кивнул, тряхнув тёмно-каштановой чёлкой. Хотя мечтательно-алчный блеск в его серых глазах я всё равно успела заметить.
– Пожелай лучше чего-нибудь и нашей дорогой Мари, – властно предложил Грегор.
– Ах да, – отозвался Алекс, – Мари.
Он замялся, повисла неловкая пауза. Конечно, желать чего-то обожаемому племяннику проще, чем какой-то посторонней Мари. Дядя Алекс выдавил из себя несколько очередных банальностей, я потупилась, изображая благодарность.
Поздравительные речи моих родителей уже отзвучали. А сами они полчаса назад извинились и уехали. Мой отец редко задерживается в городе надолго – он выступает с лекциями по всей стране, и мама неизменно его сопровождает. Я привыкла быть одна. Но не в день же помолвки!
Вечер тянулся нескончаемо долго. Я старалась пить и есть как можно меньше, но духота и нескончаемый шум делали своё дело: мне становилось всё хуже. Какая-то смутная тревога наступала. Ее червь разрастался внутри меня, мешал спокойно размышлять, мешал по-прежнему мило и наивно улыбаться, а ещё, что хуже, уже не позволял такими же обожающими глазами смотреть на Виктора.
Он подвыпил, это было очевидно. Тёмно-каштановая чёлка немного сбилась набок, грозя отправить насмарку все старания личного парикмахера. Накрахмаленный воротничок белоснежной рубашки под пепельно-чёрным фраком слегка измялся. Но никто не смел об этом сказать моему… избраннику. Из всех присутствующих на это осмелился бы только его отец, Грегор. Но ему, кажется, было всё равно.
