Принцесса из пансиона

Вечер. В хорошо обставленной келье за столом расположилась женщина в наряде монахини. От обычного одеяния оно отличалось только более дорогой тканью.
Открытое лицо поражало неправильными чертами. Слишком маленькие глазки, всегда полыхающие презрением к окружающим; слишком длинный нос с горбинкой — наверняка любит совать его во все щели; слишком тонкие губы, а когда она их еще и сжимает, рта практически не видно.
Весь ее вид выражал надменность и презрение, но никак не благодать и доброту, как должно быть у настоятельницы монастыря.
Перед ней лежали открытые книги, в них она производила расчеты. Лицо женщины все больше хмурилось.
От занятия отвлек стук в дверь. Игуменья недовольно воззрилась на вошедшую монахиню, губы женщины сжались в тонкую линию. Она сдвинула брови и пытливо посмотрела на вошедшую.
Видимо презрение от настоятельницы передалось и монахиням — заразная штука оказалась. Гостья выглядела бледным подобием игуменьи, с разницей в выцветших ресницах и маленьком курносом носе. А вот выражение глаз — надменно-презрительно-высокомерное у них оказалось одинаковым. Не дожидаясь ее реплики, поинтересовалась:
 — Снова проблемы с Мэйрин? Что эта негодная девчонка опять разбила-сломала-порвала или сказала?
 — Матушка игуменья, у нас проблемы, — залепетала вошедшая. Протянула письмо настоятельнице пансиона. Женщина взяла его так, словно ей протянули ядовитую змею. Раскрыла. Пока читала, выражение лица становилось все более мрачным.
 — Высшие силы! — воскликнула настоятельница, дочитав до конца. — Завтра прибудут за этой несносной девчонкой. Но это значит… — женщина глянула на помощницу.
 — …Что у нас могут быть проблемы. Ведь ссадины на руках и ногах Мэйрин от розг еще не сошли, — залепетала монахиня.
 — Дура. Это можно излечить мазями. А вот то, что мы не получим за нее золота — проблема, — жестко выдала игуменья. Помощница широко открытыми глазами посмотрела на мать-настоятельницу. Столько цинизма она не ожидала от женщины.
 — Но… Мэйрин… — начала было монахиня. Игуменья не дала ей и слова сказать.
 — Так, быстро за мазями, обработаешь раны девчонки, за ночь они пройдут, — и уже тише про себя добавила: — Опять траты. Эти мази стоят бешеных денег. Кто нам их вернет?
Монахиня, бросив не читаемый взгляд на матушку-настоятельницу, покачала едва заметно головой и покинула келью. Ей предстояла трудная задача: отыскать на территории пансиона непоседливую принцессу. Главное, чтобы вредная девчонка никуда снова не влезла. От еще одного наказания даже чудодейственные мази не спасут.
***
Погода сегодня радовала. Я подбежала к забору, свистнула. В ту же секунду показалась голова моего давнего друга: рыжего веснушчатого Петриана. Он покрутил ею в разные стороны, проверяя, нет ли кого поблизости. Улыбнулся. Удобно устроился на стене.
 — Привет, Мэйка, — вот, зараза рыжая, любит поиздеваться. Знает, как я ненавижу такого коверканья моего имени. Ладно, переживу как-нибудь. Он, как-никак, единственный лучик в этом царстве тьмы.
 — И тебе не хворать. Принес? — поинтересовалась я. Тот важно кивнул. — Ну так давай, чего тянешь? А то вдруг эти монстры в юбках пожалуют.
 — А плата? — хитро прищурился Петриан. — Ты обещала показать магического змея или дракона.
 — Сначала сигарку, потом дракона. А то на всплеск магии прибегут монахини, — скривилась я.