Носорог для Папы Римского

Жанр: Современная зарубежная литература / Историческая литература

Автор

Страниц

590

Год

2018

Лоуренс Норфолк - писатель, известный своими интеллектуальными бестселлерами, среди которых "Словарь Ламприера" (награжденный премией имени Сомерсета Моэма), "В обличье вепря" и "Пир Джона Сатурналла". Его произведения переведены на 34 языка, а общий тираж составляет полтора миллиона экземпляров. Все книги Норфолка содержат захватывающие детективные сюжеты, глубокую драматическую историю, а также элементы предательства, возмездия и любви, переплетенные с отголосками древних мифов и оригинальными толкованиями исторических событий.

Его второй роман-лабиринт предлагает читателям погружение в мир заполненный роскошью и развлечениями папского Рима, который притягивает различных искателей приключений, паломников и авантюристов со всех уголков мира. В это сложное время сферы влияния в Новом Свете зависят от того, кто первым доставит Папе Льву X мифического зверя - носорога, испанцы или португальцы. Ведь уже Плиний утверждал, что носорог - естественный враг слона, и у Папы уже есть слон...

Читать бесплатно онлайн Носорог для Папы Римского - Лоуренс Норфолк

Lawrence Norfolk

The Pope’s Rhinoceros

Издательство ИНОСТРАНКА ®

Лоуренс Норфолк – гений.

Луи де Берньер

Мистер Норфолк знает что делает.

Мартин Эмис

Норфолк на голову выше любого британского писателя в своем поколении.

The Observer

Норфолк – один из лучших наших сочинителей. Смело пускаясь в эксперименты с языком и формой повествования, он никогда не жертвует сюжетной занимательностью.

А. С. Байетт

Крупнейшее – во всех смыслах – произведение британской послевоенной литературы. Настолько блестящее, что я был буквальным образом заворожен.

Тибор Фишер

Каждая страница этой книги мистера Норфолка бурлит пьянящей оригинальностью, интеллектуальной энергией.

The New York Times Book Review

Раблезианский барокко-панк, оснащенный крупнокалиберной эрудицией.

Independent on Sunday

Историческая авантюра завораживающего масштаба и невероятной изобретательности, то убийственно смешная, то леденяще жуткая, то жизнеутверждающе скабрезная, то проникновенно элегическая.

Барри Ансуорт (Daily Telegraph)

Революционная новизна ракурса, неистощимая оригинальность выражения.

The Times Literary Supplement

Один из самых новаторских и амбициозных исторических романов со времен Роберта Грейвза. Выдающееся достижение, практически шедевр.

The Independent Weekend

Подобно Умберто Эко, Норфолк берет детектив и облекает его плотью тайны и интеллектуальной интриги, так что сама эрудиция становится одним из двигателей сюжета.

Los Angeles Times Book Review

С Пинчоном Норфолка роднит и особая гипнотическая, элегическая интонация. Однако он вполне самостоятелен и способен воздействовать словом на читателя без посторонней помощи. Так или иначе, он не просто сравнялся со своим учителем, но и превзошел его, – и я не могу придумать лучшей похвалы, чем эта.

Time Out

Барочная проза, лихие повороты сюжета, яркие картины экзотического прошлого.

Harper’s & Queen

Благодарности

Автор признателен Томасу Хардеру за его перевод свидетельского отчета Якопо Модести о разграблении Прато (с итальянского), профессору Герману Вальтеру из Мангеймского университета за экземпляр «Historia Senensium» Сигизмондо Тицио, обнаруженный в библиотеке Ватикана его коллегой, Ингрид Д. Роуленд из Чикагского университета, и, наконец, музыкантам «Кронос-квартета» за их аранжировку «Purple Haze» Джими Хендрикса для струнного квартета.

Посвящается Вините

Все рыбы едят. Все рыбы мечут икру.
Немногие рыбы мечут икру там, где едят.
Арне Линдрот

I. Винета[1]

Когда-то это море было промерзшим насквозь. Высокие горы взирали на ледяную равнину, стегаемую поземкой, что билась об изломы гранитных берегов. Пройдут столетия, прежде чем галька и валунная глина поведают о том, как мучительно медленно полз лед по скалам и песчанику; морены и кряжи доложат о наступлениях и отходах, сформировавших впадины и подводные гребни. Так было подготовлено к принятию моря дно – задолго до того, как море его покрыло. Но во времена междуцарствия здесь правили льды.

Линии сброса и разломы затягивались, зарастали, становились неразличимыми на дне гигантской чаши, еще не ставшей ни Ботническим, ни Финским, ни Рижским, ни Гданьским заливами. С севера мчались вьюги, слой за слоем на земную твердь ложились снега, и твердь прогибалась под их тяжестью. Будто перлини разбитого флота, переплетались в кромешной тьме жилы мерзлой нефти. Ледяные глыбы были усеяны оспинами вмерзшего в них песка: казалось, песок вырвало из земной поверхности каким-то чудовищным взрывом, и он, вместе с галькой, навечно застыл в бескрайнем холоде, не согретом ничьим дыханьем, потому что здесь царствовала смерть.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: