Солнце с неторопливо выглядывало из-за толстых облаков, затянувших небо. Жёлтый гигант, проплывая над роскошными фонтанами, особняками, беседками, украшенными скульптурами и прочими прелестями богатой жизни, вдруг решил остановится. Он повис в небе, словно прибитый, над бассейном, в котором плавало нечто напоминающее ковёр с длинным ворсом и пустые бутылки, блестящие от его ярких лучей. А в доме напротив…
Молодые люди, словно после урагана, разбросаны по кроватям, диванам, столам и стульям, а кое-кто даже лежал на полу. Обездвиженные, потные и грязные они терялись в запотевших окнах. И лучше бы им не приходить в себя, иначе непременно ощутят на себя тяжесть похмелья жарким солнечным днём.
На липком столе среди объедков, окурков и бумажных стаканов внезапно зазвонил телефон. Он стоял на беззвучном, но, лёжа на деревянном столе, он гудел, как электростанция! Вибрация подталкивала телефон к краю стола, под которым спал его хозяин.
– Хм-м-х, – послышался болезненный стон из-под горы обескровленных бутылок.
Звеня стеклом, из-под засаленной шторы высунулась рука, порхающая в душном пространстве в поисках телефона. Не получилось. Назойливое трещание прекратилось, и рука рухнула обратно на пол, исчезнув в мусоре. Снова зазвонили. И рука снова взмыла на поиски вслепую. Вот она уже настигла стол, уже совсем рядом, но нет! Телефон упал и скрылся в беспорядке, замолчал. Зазвонил. Прилипчивый, как лишай, абонент был полон решимости дозвониться до бедняги со слипшимися веками.
– Алло, – просипел он высушенными губами. Он звучал, как старое дерево, хотя был достаточно молод.
– …
– Да ладно? – ответил он, потирая красные, убитые утренним светом глаза. – А что, семнадцать дней уже прошло?.. Угу, можешь привет ей передать.
Слушая ответ своего собеседника, он посмотрел на часы, старательно напрягая прохудившиеся извилины, чтобы отнять от сегодняшнего дня семнадцать прошедших. "И вправду прошли", – подумал он. Затем, испытав какой-то весьма сомнительный прилив сил, вызванный прекрасными новостями, он радостно крикнул, насколько ему позволяло состояние:
– Еее-е-е-с! Ха-ха, сегодня! Это случится уже сегодня! Юху! – он победоносно поднял руку, и его голову схватила опоясывающая боль.
– Прошу прощения? – послышался обескураженный голос из динамиков телефона.
– Прощаю. В следующий раз не подслушивай, – разминая шею, проговорил, окутанный внезапно обвалившимся на него счастьем, молодой гуляка.
Он бросил трубку, поднялся. И, спотыкаясь о разбросанные вещи и чьи-то ноги, небрежно торчавшие повсюду, побрёл в ванную.
Это была невероятно просторная, сделанная из чёрного мрамора лаконичная комната с хитровмонтированными в стены и углы светодиодами. Пошатываясь, он прильнул к раковине, чтобы не упасть, и уронил опухшее лицо под холодную струю воды, чтобы утолить жажду и освежиться.
Кое-как скрыв следы прошедшего веселья, он утомлённо выпрямился и гордо посмотрел на себя в зеркало. В тёмных растрёпанных волосах запуталась какая-то крошка, которую он небрежно выдрал вместе с парой прядей. Его посетила мысль о том, что даже в таком виде он превосходит, по его скромным подсчётам, где-то девяносто восемь процентов людей, и он, высокомерно улыбнувшись, двинулся обратно в гостиную.
Гостиная элегантно сочетала в себе роскошь и отсутствие стен между кухней и залом. Красивая, благодаря рукам дорогих дизайнеров и архитекторов, она была обезображена, изуродована и уничтожена безнравственностью и безразличием отдыхающих.
