Шурик плёлся к своему общежитию – старому, брошенному, цвета депрессии. От «Крюково» ему каждый день приходилось пройти не меньше сорока минут. За это время он успевал трижды подумать о покупке самой дешевой бутылки водки, которая хоть немного могла притупить его усталость.
В его совсем обессиленной голове крутилась безвкусная мелодия, которую его попутчик по «Ласточке» с упоением слушал на повторе. Шурик бы с огромным удовольствием напрочь забыл эту песню, но вместо этого подпевал ей. Он бубнил про себя о счастье, о лазурных берегах и ярком солнце, ласкающем кожу. Ощипанные, как курица, деревья с окружающим их грязным снегом вглядывались в Шурика с презрением, отчего ему хотелось петь громче.
Три последних года Шурика казались днём сурка: с утра нужно было добираться по два часа до университета, где матёрые педагоги с постной мордой ему рассказывали о тайнах строительства. Закончив с учёбой, он бежал до метро, где старые вагоны, пропахшие потом, несли его по зелёной ветке на станцию «Аэропорт». Там его ждала молодая женщина с обрюзгшим и злым лицом, которая с порога втюхивала Шурику фартук и гнала его скорее обслуживать столы.
Так день за днём и месяц за месяцем жил Шурик, мечтая скопить немного деньжат и открыть своё дело. Он не знал, что это за дело будет, но был уверен, что так должен поступить каждый добропорядочный мужчина, ведь именно об этом и говорили успешные люди из интернета. А им он часто верил. Амбиций у него было не занимать, он был готов хоть каждый день умирать на учёбе и работе, лишь бы не возвращаться обратно в деревню.
Шурик был родом из Затеихи, маленькой и уютной деревни в Ивановской области, максимум на сто жилых домов. Однако он с самого детства возненавидел абсолютно всё, что с ней связано: огород, над которым почему-то нужно работать всё свободное время, уличный туалет с видом на соседний участок и улицы, по которым ходят одни и те же лица, необремененные мечтами. По поводу мечт он, конечно, ошибался, но думать об этом совершенно не хотел.
Сдав ЕГЭ на приемлемый балл, Шурик сбежал из деревни. Ему, честно говоря, было совершенно плевать, куда поступать, но из-за того, что с самого детства он вместе с дедом занимался домом – строил баню, ремонтировал вечно перекошенный сарай, красил забор… Он решил поступать на строительный факультет. Каково же было его удивление, когда за три года обучения он узнал о строительстве гораздо меньше, чем за неделю совместной работы с дедом… «Издержки города», – думал он.
Каждый раз, когда однокурсники Шурика собирались отдохнуть на природе, он их игнорировал, предпочитая прогулки по Старому Арбату или московскому Эрмитажу. От природы его тошнило, ещё несколько лет назад ему достаточно было выйти из дома, чтобы все прелести тайги впечатались в его душу и тело. То ли дело архитектура! Белокаменная манила его к себе. Шурик мог ночами напролёт гулять по Садовому кольцу, разглядывая дивные здания разных эпох. Он ничего не понимал в этой архитектуре, да и история, которая пронизывала абсолютно каждый камень, не сильно интересовала его. Ему достаточно было слушать бесперебойный гул от вечно мчащихся машин, глядеть на нежно мерцающие фонари, аккуратно раскиданные по всем улицам города, рассматривать весёлые лица жителей столицы, у которых ночь плавно переходит в утро, а утро быстро перетекает в ночь.
