Алмаз. Книга вторая

1. 1 глава. Известность и другие несчастья

Если бы я только знала на что подписалась, когда согласилась жить с Костей. Ремонт — тот еще праздник жизни! Но поверите, если я скажу, что те недели были одними из самых счастливых в моей жизни?

Я занималась планировкой, делала эскизы каждого уголка квартиры, и порывалась начать делать все своими руками, чем вызывала дичайший смех Кости. Ну кто лучше меня знает каким цветом и какую стену нужно покрасить? Музыкант же обратил против меня мои собственные слова, и «обратился к профессионалам»

Чем больше работы по отделке было позади, тем чаще я наведывалась в новый дом. Иногда просто занималась в тишине, которой так не хватало в Аниной квартире (не заметила, как перестала воспринимать ее как свою), или прикидывала на месте изменения в проекте. А когда помещение стало более или менее пригодным для жилья, мы с Костей все чаще оставались там с ночёвкой.

Какое-то время, в самом начале, спали на жутко неудобном надувном матраце. Костя исторически хохотал, когда я во сне падала с резинового монстра. Не знаю, что именно его так забавляло: то, какие невероятные акробатические кульбиты я выделывала или то, как при этом ругалась на все голоса не хуже сапожника. Самое ужасное, что и отдохнуть по-человечески было невозможно: спину ломило, шея затекала. В такие моменты я думала, что спать стоя было бы удобней. Иногда, когда уже совсем не оставалось сил терпеть, я перебиралась на Костю, используя его тело как спальное место, а грудь как подушку. Не представляю, как при этом спал сам парень, но он никогда не жаловался, и с улыбкой встречал новое утро. А я с каждым таким днем все сильней влюблялась в Костю.

Часто, дожидаясь его вечерами, я не могла усидеть на месте без дела, и вопреки запретам бралась за ремонт: экспериментировала с колерами, подбирая нужный мне тон, и красила стены, чтобы воочию увидеть как тот или иной цвет будет преображать комнату. Мне нравилось чувствовать себя творцом истории — нашей с Кости. Когда, возвращаясь, он ловил меня с поличным, я целовала ворчуна и давала в руки кисточку — такая своеобразная арт-терапия.

Я ловко орудовала валиком (уже и не вспомню, сколько раз перекрашивала свою спальню в родительском доме, желая перемен), Костя же творил что-то безобразное, пачкая меня, себя самого и все вокруг. Сначала я злилась, считая, что таким способом он просто издевается надо мной, но потом поняла, он просто-напросто далек от столь приземленных вещей, мыслят образами и метафорами.

Казалось, что в его голове всё время звучит музыка. Он постоянно что-то напевал себе под нос, иногда совершенно забывая о моем присутствии. Я узнавала мотивы, как современных популярных песен, так и старых, советских времен, а иногда это было что-то незнакомое. Скорей всего, его собственные, сочиненные прямо здесь и сейчас, потому что он бросал все дела и, отыскав любой клочок бумаги, принимался быстро что-то записывать (наверное, чтобы не забыть или не упустить вдохновение). Однажды я у него спросила: «Почему бумага, если можно легко и просто набрать текст на телефоне, планшете?» Да полно современных технологий, которые упрощают нашу жизнь! А Костя, смеясь, ответил, что они крадут душу песен, как фотоаппараты души людей. (Тоже мне суеверный дикарь!)