Все обстоятельства и персонажи этой истории вымышлены.
Любое совпадение с реальными людьми случайно.
Кто родился на море, чувствует его даже на большом расстоянии. Это не только особый запах и шум далекого прибоя. Свой воздух, особое движение солнца, словно туго натянутое небо, наконец, плотная сила, разлитая вокруг и безразличная ко всему иному в своем величии.
…Берег Пескары в октябре обычно становится пустынным и ветреным. К северу, в сторону Джулианова можно пройти несколько километров и не встретить ни одного человека. Прибрежные кафе через одно закрыты, как всегда в меру вальяжные барристо все делают не спеша, разговаривают с ленцой и смотрят в сторону от тебя. Я шел уже больше получаса, легкий ветер дул в лицо, но солнце начинало припекать, и я свернул к первой линии отелей, где в прохладе кафе все столики были свободны. Свой кофе я вынес на скамейку у пляжа и стал смотреть на море. Тогда, двадцать лет назад мы с Лорой сидели за таким же столиком и смотрели на море, которое, как и сейчас, ничего нам не обещало и безразлично плескалось у кромки песка. Банальное сравнение надоедливо прилипло к моим мыслям – волны памяти, волны памяти…
Я был в отряде добровольцев уже третий месяц. До моря было больше ста пятидесяти километров. Но я чувствовал его и днем и ночью. Горы вокруг довершали пейзаж, знакомый с детства: я вырос между морем и горами. Сначала наш отряд сопровождал колонны техники в сторону Сараево, это было в первые месяцы осады. Потом нас отвели восточнее, ближе к боснийской границе. Война всех против всех была в самом разгаре. Положение врача давало мне и привилегии и вместе с тем создавало проблемы. Возможностей, особенно на марше, оказывать помощь было немного. И хотя ранения были нечастые и нетяжелые, приходилось находиться в напряжении практически круглые сутки.
В начале кампании, боснийцы не были нашими противниками, между нами был хрупкий мир и общими врагами были сербы. Потом все усложнилось, сербы, хорваты, боснийцы стали воевать с большим ожесточением друг против друга. В нашем отряде было удивительно много иностранцев из почти пятнадцати стран. Говорили в основном по-английски. Но кто хотел и мог, общались по-французски, по-немецки и на других европейских языках.
Мое положение осложнялось еще и тем, что мое имя и фамилия звучали по-тюркски. Хорваты-католики и все европейские добровольцы предпочли бы кого-то другого. Например, англичанина, или голландца. Но потом все привыкли и несколько проведенных мной несложных и удачных операций лишили меня риска стать изгоем в этой непростой компании.
Три месяца были желанным для меня сроком, так как давали право на одну неделю отпуска. Я планировал провести его, конечно, на море.
Лора появилась как бы ниоткуда. Однажды вечером два грузовика остановились у большого дома, где жило большинство бойцов. Вместе с другими с борта спрыгнула невысокая девушка, плотная и вместе с тем какая-то упругая. На ней была футболка и тактические брюки, явно тщательно подогнанные по фигуре. На спине вниз стволом висела легкая немецкая полуавтоматическая винтовка калибра 5.65мм. Кто-то из бойцов подал ей сверху небольшой рюкзак и куртку. Девушка зашагала вверх по улице к одному из домов, где пока никто из наших еще не остановился. Открыла калитку и исчезла за зеленой изгородью.
