Остров Маэ, Сейшельские острова
7 ноября 2011 года
Дэниел Паркер вздрогнул и проснулся, со лба его скатилась струйка пота. Он обвел взглядом темную каюту, надеясь увидеть ее лицо, но оно исчезло. Потряс головой, будто резкое движение способно было стряхнуть пережитую во сне боль, но оковы прошлого связывали его с ней, как и тихий шепот надежды на то, что она была не права. Ее слова застряли у него в голове, как пророчество, записанное на свернутую бесконечной петлей ленту, как истина половины жизни, произносимая так, будто сейчас все только начинается.
«Это не длится долго».
Заявление это слетело с ее уст без усилий, но в нем не было ничего жестокого. Разговаривая с ним, она улыбалась, ее зеленые глаза смеялись, на щеках виднелись ямочки. Ее концертное платье и красно-коричневая скрипка от Биссолотти[1] как будто озаряли зал.
«Нет ничего вечного. Почему мы должны быть другими?»
Он выглянул в иллюминатор, посмотрел на гавань Виктория, искрящуюся огнями в предрассветных сумерках. Небо окрасилось в цвет пепла, но звезды еще только отступали вслед за ночью. Он прислушался к ударам бьющегося о мачту главного фала и булькающим звукам кавитации подпрыгивающей на волнах яхты «Возрождение». «Хотя бы приличный ветер поймаем», – подумал он, откидывая тонкое покрывало и выбираясь из койки.
Он поставил ноги на полированные половицы из красного дерева и медленно вздохнул, наслаждаясь гладкостью древесины. Он полюбил ходить босиком по палубе еще в детстве, когда мальчишкой управлялся с канатами и ставил паруса на отцовском судне «Валиант 40». Но за это он заплатил свою цену. Его ступни были сплошь покрыты шрамами.
Он открыл дверь салона и бесшумно скользнул в жилой отсек. Тусклый свет порта просачивался сквозь занавески на окнах, но салон и камбуз все еще были окутаны темнотой. Он осторожно обошел скрипучие места на полу, чтобы не разбудить сына Квентина, который спал на койко-кровати с другой стороны обеденного стола.
Дэниел включил точечное освещение камбуза. Светодиодные лампы мягко вспыхнули под подвесным шкафчиком, осветив газовую плиту и гранитную столешницу. Он нагрел кастрюльку воды и наполнил френч-пресс[2], после чего выждал точно четыре минуты и налил дымящийся кофе в свою кружку с надписью «Военно-морская академия». Эту кружку подарил ему отец во время церемонии повторного крещения «Возрождения», хохоча при этом и хлопнув его по плечу. Впрочем, это был не только подарок, но еще и шутка, потому что Дэниел поступил не в Военно-морскую академию, а в Бостонский колледж.
