Лето 1440-го года.
***
Все началось, как нелепость. «Нелепость» – слово-то какое. Я такое в последний раз от священника слышал, и странно, что именно оно пришло мне в голову сейчас, когда моей шеи касалось острие меча.
А ведь и впрямь глупо получилось. Буквально только что Якопо, Топор и я окружали путника-одиночку, рассчитывая на легкую добычу. А теперь Якопо и Топор лежали мертвыми, и я скоро должен был отправиться за ними.
Наверное, стоило помолиться, но из всех слов священника, которые мне приходилось слышать, в голове крутилось лишь слово «нелепость».
Путник-одиночка зло бросил что-то на чужом языке, и это отвлекло меня от дум. За бранью последовал вопрос:
– Ты глухой что ли?!
Путник говорил необычно, но я его понимал – после общения с Топором я мог понять почти что угодно. Я помотал головой, чувствуя, как острие меча ходит по моей шее. Путник тоже это заметил и самую малость убрал меч. После этого он заглянул мне в глаза, и я понял, что глупить не стоит. Уже спокойнее путник спросил:
– Ты хорошо знаешь эти места?
Мы с Якопо пришли сюда с севера, Топор был родом из какой-то дыры на юге, так что я плохо знал эти места. Зато я хотел жить.
– Д-да.
Мой голос дрогнул. Путник будто бы удивился, когда услышал это и снова заглянул мне в глаза:
– Сколько тебе лет?
Я задумался – отец как-то по весне сказал, что мне в этот день исполнилось двенадцать лет. На следующую зиму его не стало. С тех пор было еще две зимы.
И вновь путник прервал мои мысли. Он усмехнулся – это было совсем уж неожиданно для меня.
– Как хоть зовут тебя?
– Лука.
– Хм, хорошее имя… Вот что, Лука, мне нужно найти один старый замок – Роччанеру. Знаешь где это?
Я знал, где это, и, кажется, должен был обрадоваться этому, но мне почему-то было все равно. Это было странно. Я кивнул. Путник легко улыбнулся:
– Это хорошо, Лука. Значит так, у тебя два пути – с ними…
Он махнул головой в ту сторону, где лежали тела Якопо и Топора.
– …или со мной. Проводишь меня до Роччанеры – останешься жив. Если сделаешь это быстро, то немного заработаешь.
В его левой руке блеснула какая-то монета, но я не успел рассмотреть, какая именно. Путник продолжил:
– Так что, Лука? Что выберешь?
– Жизнь.
– Вот и отлично. Только учти, сделаешь глупость – умрешь.
Я кивнул. И вновь путник легко улыбнулся:
– Руки вперед вытяни.
С этими словами он медленно отвел от меня меч и убрал его за спину, затем снял с пояса веревку и накинул ее на мои запястья. Заканчивая связывать меня, путник произнес:
– Ты уж не обижайся, но так будет надежнее.
Я кивнул так, как будто был с ним согласен.
***
К вечеру руки перестали болеть – я просто больше их не чувствовал. День выдался жарким, но вот как раз это мешало мне меньше, чем моему новому спутнику. Слава Богу, путь к Роччанере лежал по старой дороге, а не через поля – так я даже со связанными руками и веревкой вокруг пояса мог идти достаточно свободно.
Мой спутник больше не говорил со мной, лишь останавливался время от времени утомленный жарой, бросал взгляд на окрестные поля и говорил что-то на своем языке. Он тоже шел пешком, ведя своего коня под уздцы.
За весь день нам никто не встретился – это был безлюдный край. К западу была Флоренция, о величине которой я столько слышал, но до нее было далеко.
Под вечер мы устроились в старой заброшенной усадьбе. Даже теперь мой спутник не развязал мне руки. Можно было, наверное, взмолиться перед ним, но я не стал. Солнце медленно уходило, мой спутник, никуда не спеша устроил себе место и развел небольшой костер. Меня он привязал к тому же столбу, что и своего коня. Тот по-доброму фыркал мне и, казалось, ожидал чего-то в ответ.
