Хармленд был городом, который исполнял сокровенные мечты. Расположенный в тропиках штата, принадлежащего больше раю, нежели к звездному полотну, он дарил полную свободу любому, кто приносил ему немало денег. Остальным лишь обещал – но они ждали. Свобода стоила того, чтобы ждать.
Кварталы развлечений пестрели горящими вывесками, бурной вьющейся зеленью, шумели музыкой и голосами. Богатые и бедные на время сплетались в толпе, чтобы здорово отдохнуть, а утром, вновь разойдясь по разные стороны общества, продолжали беспросветно трудиться. С самого детства они знали: насколько один обеспечен, настолько же другой будет обделен. Их устраивало положение, в котором бесправными считались другие, а те, в свою очередь, усердно стремились занять место получше – и не всегда сворачивали на честный путь. Появись где-нибудь в мире социальная справедливость, ей бы точно не нашлось места среди этих улиц, мерцающих по ночам от обилия неона.
Одна из ярких светящихся вывесок, приглашающих войти внутрь, и распрощаться с кругленькой суммой, утопая в алкоголе и рассматривая танцовщиц, горела экзотическим именем – «Исида». Следуя зову сердца, а точнее, гудящей головы, которая весь день обдумывала важные решения, гость открывал дверь в стиле ар-деко, поднимался по широкой лестнице и попадал в роскошную атмосферу. Ночной клуб был оформлен в египетской тематике – золото и бирюза, скарабеи и жезлы фараона, солнечный диск и царицы красоты… «Исида» принадлежала Гарольду Говарду – самому влиятельному бизнесмену Хармленда. Громкий восточный проект быстро пробивался на вершину, не имея себе равных. Гарольд гордился тем, что его репутацию ни разу не запятнали связи с криминалом – а для бизнеса на рубеже веков это казалось большой редкостью. Но, на удивление, все соперники Говарда неизменно падали, стоило им только помешать «Исиде» расправить крылья. Атмосфера клуба привлекала состоятельных людей и творческую элиту – провести вечер в золотых руинах Древнего Египта было удовольствием весьма недешевым и доступным не каждому. А кто имел при себе карточку клуба, тот считался избранным. Гарольд любил гонки; но больше ему нравилось, когда соревновались не машины, а люди.
Каждый вечер, каждую ночь посетителей развлекали танцоры и танцовщицы, певцы и певицы, но вряд ли кто-нибудь из гостей знал их имена. По большей части работниками клуба были эмигранты, которые соглашались на низкие заработки и сомнительные условия, лишь бы зацепиться в Хармленде. Любимицей публики признавали Бетси – афроамериканку, улыбчивую девушку, для которой жизненные трудности не представляли помеху. Кто хочет быть счастливым, будет им всегда. Однако Фáтима, ее подруга и напарница по ночным танцам, такого мнения совсем не разделяла. Низкие гонорары, положение эмигранток в неравном обществе, принадлежавшем белым богатым мужчинам, все же надолго объединили их. Они блистали на сцене клуба, демонстрировали гибкость своих молодых тел, развлекая зрителей восточными танцами в облачениях египетских жриц. В Фатиме и внешностью, и поведением легко узнавалась арабка. Что могло заставить девушку, выросшую в мусульманской среде, выступать в одном из ночных клубов Хармленда?
Электронные часы показывали из полумрака комнаты 3:25 утра, когда Фатима открыла тяжелую дверь съемной квартиры. Включив свет, она посмотрела в угол. Обуви не было. Значит, Фархат не вернулся. Странно, ведь еще в полночь он говорил ей, что его смена закончилась. Сил думать, где в такое время опять пропадает ее парень, не хватало. Фатима ненадолго присела на коробку из-под вещей, потерла ноги, уставшие от танцев на высоких каблуках, бросила ключи, поднялась и ушла спать, так и не погасив лампу.
