Поэтический нарцисс

© Воробьёва Регина, 2022

Отражение моста

Сладкие губы и запах её волос,

Робкие руки, достигнут почти предел!

В чёрную воду плавится светом мост,

Капля за каплей тает в чёрной воде.

С ласковой дрожью просит любить всерьёз

И поцелуем молится в ночь судьбе.

Небо разверзлось безднами ярких звёзд –

Жаль, что, придя, их залатает день.

«Милая! – шепчет он. – Нежная!» – и до слёз,

До иступленья рад. «Сколько я шёл к тебе!»

А под ногами бель: плавится светом мост,

Капля за каплей тает в чёрной речной воде.

«Милая!» – подхватив, ветер слова понёс,

В полупрозрачной мгле солнечный диск зардел,

И закачался в такт старый могучий мост,

Загарцевал, поплыл в тёплой речной воде.

Неразборчивый почерк

Однажды утром, опустошив чашечку кофе до золотого осадка,

Я вышла с сигаркой в сад.

Полно вдохнула и улыбнулась сладко,

И ветер мой красно-белый лизнул халат.

Села под клён, в руках – лучших поэтов томик,

Взглянула на розы – и вдруг в спелом бутоне

Нашла маленькую записочку на картоне.

Там говорилось: «Я очарован вами.

Дни напролёт, ночи без перерыва,

Я поглощён безрассудным, но страстным рвением

Вас сделать счастливой. Муза!

Без устали и без минуты лени я в своём сумасшествии

Рад тонуть сгоряча,

К чувствам прислушиваясь – к палачам!

Муза! Прошу, как о смерти, о встрече я.

Завтра. У речки. Часу в восьмом.

Жизнь моя навсегда помечена имени вашего злым ярмом.

Если придёте – я буду самым, самым улыбчивым из людей!

Если же нет, значит, в мыслях – схизма,

В сердце – сто пасмурных декабрей,

В душе – рана. Если же нет – стану

Апологетом буддизма.

Или… нет, лучше от бреда, от помутнения, жара

Уверую в колесо Сансары.

Буду желать в жизни двадцатой сделаться камнем.

Маленьким, где-то на юге спящим.

Чтобы однажды вы рукою, от смеха дрожащей,

Взяли меня разглядеть – и, как неудачника-вора,

Бросили б прямо на дно Босфора,

Чтобы, несчастный – чувством дотла сожжен! –

Я не подумал более о чужом!»

Что ж, прочитала. Видно, писал в бреду.

Но – с ветреностью покончено! Я написала:

«Нет. Не приду. Почерк у вас неразборчивый!»

Восемь недель спустя сижу на поэтическом вечере.

Скучно. Но делать нечего!

Я ведь сижу здесь из уважения к каждому,

Из благодарности и светлой любви

К каждой бездарности, которая своим непутёвым светом

Вот на таком вот вечере способна высвечивать

Айсберг творца-поэта.

Хотя, мне бы в ладошку правой руки сейчас бильярдный кий,

А в уши – скрипку б послушать.

Но!

Поднимается критик из-за стола.

Поправляет очки ненавистным движением –

И все мои лучшие стихотворения – «вздор».

Вздор! Ох, как он песочил, за всё песочил!

Фразы – как захлестали громом!

Я покосилась в его блокнот,

А там! Почерк.

Знакомый

И неразборчивый.

Пешка моя

Пешка моя, двухметровая! Страсть люблю.

Так беспросветно, что, может, грешу.

Иди, наряжу ещё, иди, причешу

Пешку маленькую мою!

Жаром прикосновения воспламеняя ад,

За вином тысячу раз подряд,

В городе мглистом и чёрном

Смотреть друг на друга так чисто и так любовно.

Лучше уже не выточить, лучше нельзя –

Я на тебя променяла ферзя

С таким увлечением и азартом!

(А, кстати, ферзя – я увлекалась в карты

До прошлого лета –

Так вот, ферзя я забрала за валета,

Мне нравится смена линий и цвета

И игры, в которых с ферзями

Смакуют дамами;

Однако теперь я форму ценю с размахом –

Теперь я Чемпион шахмат).

Как ангелы в кружеве штор парят,

Так над холмом раскаляется белым заря,