Ирония судьбы для зумеров

Декабрь рычал за панорамным окном тридцать восьмого этажа голодным, серым зверем. Он швырял в бронированное стекло горсти колючего снега, выл в сочленениях стальной рамы, но внутрь прорваться не мог. Внутри, в личном кабинете Алины Воронцовой, царил стерильный, кондиционированный покой и запах дорогих амбиций – терпкая смесь эспрессо, бумаги и ее парфюма с нотами бергамота, который стоил как месячная зарплата ее ассистентки.

Цифры. Кофе. Тишина.

Три кита, на которых держалась ее вселенная.

Алина откинулась на спинку эргономичного кресла, ощущая, как напряженные мышцы спины протестующе заныли. Кожаное чудовище за двести тысяч рублей тихо скрипнуло, принимая ее уставшее тело. Взгляд, сухой и колючий от двенадцати часов непрерывного смотрения в монитор, скользнул по экрану. Последняя ячейка в сводной таблице годового отчета. Ячейка G-247. Ее личный Эверест. Ее Голгофа. Ее пропуск в новую жизнь.

Подчиненные давно разбежались, щебеча про оливье и мандарины, оставив после себя в опенспейсе едва уловимый аромат шампанского и вины. Вины за то, что бросали своего руководителя в самый ответственный момент. Алина усмехнулась. Им было невдомек, что она сама выгнала их пинками, чтобы никто не путался под ногами. Чтобы ничто не отвлекало от священнодействия. От закрытия года.

Новый год. Она ненавидела это словосочетание. Для всего мира это была ночь волшебства, фейерверков и пьяных надежд. Для нее – всего лишь дедлайн. Жесткий, красный, как кровь, дедлайн, отделявший ее, старшего аналитика, от должности руководителя отдела. Виктор Павлович, ее прямой начальник и скользкий тип с повадками стареющего плейбоя, так и сказал две недели назад, похлопав ее по плечу чуть ниже, чем позволял корпоративный этикет: «Алиночка, закрой год с блеском, сведи все дебеты с кредитами так, чтобы комар носа не подточил, и кресло – твое. Считай, новогодний подарок от фирмы».

Подарок. Она знала цену этим «подаркам». Две недели без сна, тонны кофеина, влитого в организм, и полное отсутствие личной жизни, которой, впрочем, и так не было. Ее единственным партнером в последнее время был этот самый отчет – капризный, требовательный, высасывающий все соки. Но она почти кончила. С ним.

Пальцы – длинные, с идеальным нюдовым маникюром – зависли над клавиатурой. Последняя цифра. Момент истины. Она ввела ее, нажала Enter, и программа на секунду задумалась, пересчитывая сотни формул. Алина задержала дыхание. На экране загорелось зеленое «ОК». Все сходилось. До последней копейки.

Плечи обмякли. Она откинула голову назад, прикрыв глаза. Тишина в кабинете стала почти осязаемой, густой. Сквозь нее едва пробивался далекий гул города, готовящегося к празднику. Она чувствовала себя выжатой до последней капли. Брючный костюм цвета мокрого асфальта, сшитый на заказ, казалось, врос в кожу. Узкая юбка-карандаш, обычно подчеркивавшая идеальную линию бедер, сейчас ощущалась как испанский сапог. А шелковая блузка неприятно липла к спине. Она позволила себе одну-единственную вольность за весь день – расстегнула верхнюю пуговицу. Маленький бунт против собственного перфекционизма.

Нужно было отправить отчет Виктору Павловичу и валить из этого стеклянного аквариума, который она называла офисом. Она выделила файл, прикрепила к письму с сухой темой «Годовой отчет. Финальная версия» и уже занесла палец над кнопкой «Отправить», как дверь в кабинет тихо скрипнула.