Наследница криптокороля

Дубай, пентхаус Бурдж-Халифа124-й этаж

Солнце ещё не взошло над Персидским заливом, но Эмма Кастельяно уже не спала. Она лежала на шёлковых простынях цвета слоновой кости, вдыхая едва уловимый аромат сандала и бергамота – его аромат, – и смотрела сквозь панорамное окно на город, который медленно пробуждался внизу, в семистах метрах под ней.

Дубай в предрассветные часы казался ей сказкой, написанной неоновыми огнями на чёрном бархате ночи. Бесконечные ленты шоссейных дорог мерцали золотистыми жилками, словно кровеносная система какого-то исполинского существа. Небоскрёбы-игла поднимались к облакам, соревнуясь друг с другом в дерзости и высоте, но ни один из них не осмеливался бросить вызов башне, в которой она сейчас находилась. Бурдж-Халифа царила над всем этим великолепием, как императрица, снисходительно взирающая на своих подданных.

Эмма повернула голову и посмотрела на пустую половину кровати. Простыни ещё хранили тепло его тела, едва заметную вмятину на подушке, где несколько часов назад покоилась его голова. Дэниел всегда просыпался раньше неё – «привычка выживания», как он это называл с той загадочной улыбкой, которая могла означать всё что угодно и одновременно ничего.

Она провела пальцами по его стороне кровати, словно пытаясь прикоснуться к нему через ткань и время. Год. Всего год прошёл с того вечера, когда их взгляды впервые встретились на дипломатическом приёме в консульстве Италии. Год – и вся её жизнь перевернулась с ног на голову, словно кто-то взял её прежнее существование, встряхнул его, как снежный шар, и поставил обратно на каминную полку, любуясь хаотичным танцем снежинок.

Воспоминание о той встрече накатило внезапно, как волна прилива, – яркое, осязаемое, пропитанное ароматом жасмина и звуками арабской музыки.

Консульство Италии в Дубае располагалось в старинном здании на набережной Дейры, в той части города, которая ещё помнила времена, когда здесь были лишь рыбацкие деревушки и торговцы жемчугом. Отец настоял, чтобы она присутствовала на приёме в честь какого-то очередного инвестиционного соглашения – Эмма уже и не помнила, какого именно. Для неё все эти приёмы давно слились в один бесконечный коктейль из фальшивых улыбок, пустых разговоров и шампанского, которое никогда не было достаточно холодным.

Она стояла у колонны возле французских окон, выходивших на террасу, и делала вид, что увлечена видом на ночной город. На ней было платье от Valentino – тёмно-изумрудное, струящееся, подчёркивающее её средиземноморскую красоту так, как того требовал дипломатический протокол: элегантно, но без вызова. Каштановые волосы были собраны в сложную причёску, открывавшую тонкую шею и старинные серьги с изумрудами – наследство бабушки из Флоренции.

Эмма скучала. Более того – она задыхалась. Двадцать семь лет жизни в золотой клетке дипломатических миссий научили её безупречно играть свою роль, но не научили любить эту игру. Она была дочерью посла, выпускницей Сорбонны с магистерской степенью по международным отношениям, полиглотом, говорившим на пяти языках, – и при всём этом она чувствовала себя декоративной статуэткой, которую выставляют на обозрение в нужные моменты и прячут в сервант, когда гости расходятся.