За гранью: Начало

Пролог. Земля

Запах жареной курицы и чеснока плыл из кухни, добирался до меня, просачивался в комнату и мешался с еле уловимым ароматом стирального порошка. За окном тянулся типичный московский апрель – серое небо, сырой асфальт, редкие машины, лениво шуршащие по лужам.

Я сидел за столом и пялился в экран ноутбука. Таблица с планом модернизации цеха, графики нагрузок, комментарии. Где‑то в углу экрана пискнул мессенджер, но я, как обычно, решил, что «потом посмотрю» – и тут же забыл.

– Игорь, – крикнули с кухни. – Ты либо ешь, пока горячее, либо я сама всё съем!

– Уже, уже… – отозвался я, не глядя, добивая формулу в ячейке. Пара ударов по клавишам – сохранить, закрыть. Я хлопнул крышкой ноутбука. – Главный инженер, между прочим. Ответственный человек, не отвлекай.

В проёме показалась Настя. Растянутая футболка, шорты, босые ноги. Волосы собраны в небрежный хвост, на носу – лёгкая россыпь почти незаметных веснушек. Тридцать четыре года, но каждый раз, глядя на неё, я ловил себя на мысли, что она будто помоложе.

– Главный инженер должен есть, – заявила она, уперев руки в бока. – Иначе его цех скоро будет работать на хлебных крошках и кофе.

– Хлебные крошки у нас начальство потребляет, – буркнул я, поднимаясь. – Нам, холопам, положены макароны и котлеты.

– Мы едим курицу, – строго поправила она. – И салат. И я не холоп. Я свободная женщина в расцвете сил.

Я подошёл, обнял её за талию, наклонился и поцеловал в висок.

– Свободная, да? А я думал, уже мои документы у тебя где‑то в тумбочке валяются.

– Валяются, – фыркнула она. – Но не твои, а наши. Я не виновата, что ты не читаешь, что подписываешь.

– Это был брак по любви и под угрозой голода, – торжественно заявил я. – Ты тогда так готовила…

– Я и сейчас так готовлю, – она вытянулась на носочках, чмокнула меня в щёку. – Иди уже, пока курица не сбежала.

Мы сели за стол. Обычная, спокойная, до смешного нормальная картинка: тарелки, вилки, любимая старая скатерть с несмываемым пятном от томатного соуса.

– Ну? – посмотрела она на меня, как экзаменатор. – Как там твой цех?

– Жив, – отозвался я, отрезая курицу. – Завтра совещание с собственниками. Но я уже всё подготовил. Теперь можно хоть раз вернуться домой до десяти.

– О, счастье‑то какое, – вздохнула она театрально. – Придётся каждый день видеть тебя вечером.

Я усмехнулся. Её голос действовал на меня как успокоительное. После развода, скандалов, фраз «ты ничего не добился», «ты всегда был…» – этого спокойного ворчания оказалось достаточно, чтобы жить дальше.

Где‑то на уровне фона жгло – двое детей, с которыми я теперь виделся по договорённости; сын, всё чаще отмалчивающийся в телефоне; дочка, которая всё больше была «занята». Шрам затянулся, но никуда не делся.

Настя не спрашивала. Просто вошла в мою жизнь, вытащила меня из ямы и устроилась рядом – с её смехом, привычкой спорить с аптечными бабками и гладить меня по волосам, когда я валился на диван после смены.

Я доел и отодвинул тарелку.

– Спасибо, было очень вкусно, – сказал я, и это было не просто вежливость.

– Я знаю, – она удовлетворенно кивнула. – Ты после вкусного всегда так говоришь. Ты сегодня поздно вернёшься?

– Не должен, – задумался я. – Завтра главное – совещание. Сегодня максимум на час задержусь. Всё, я теперь важная персона: не могу позволить себе ночевать на работе.