Семейные тайны. Книга 13. «Мышка» из Мышкина

Город Мышкин.

аэропорт – «Туношна» в Ярославле.

2004 год

Раскаты грома, словно огненные демоны, обрушились на город, превратив трассу в ревущий поток. Казалось, сама природа отступила перед яростью стихии, но мотоциклист, словно неуязвимый воин, продолжал мчаться сквозь бурю. Ветер свистел в ушах, дождь хлестал по лицу, а грохот небес звучал как зловещая музыка, но ничто не могло его остановить.

В одном шлеме, промокшей рубашке и джинсах, босиком он разгонялся почти до двухсот километров в час, чувствуя, как адреналин обжигает вены. Ткань рубашки трепетала под яростными ударами дождя, словно знамя, брошенное на растерзание стихии. Каждый поворот дороги становился новым вызовом. Внезапно, ослепительная молния, словно огненный меч, пронзила небо прямо перед ним. Мотоциклист лишь крепче сжал руль, его сердце билось в унисон с ревом мотора, и он прибавил газу, бросая вызов разбушевавшейся природе.

Байк взревел, и, словно на ралли, виртуозно лавировал между еле ползущими машинами и автобусами, вздымая фонтаны брызг. После ста пяти километров дикой гонки впереди показались едва различимые указатели "Аэропорт". Вот и само здание. Мотоциклист, не сбавляя скорости, словно герой безумного боевика, взлетел на крыльцо, протаранил стеклянные двери и, окровавленный, направил мотоцикл в сторону чистой зоны.

Перепуганные пассажиры бросились врассыпную. -Теракт! – раздался отчаянный крик, и в зале началась паника. Полицейские, выхватив пистолеты, побежали к нарушителю. Но мотоциклист пробил окно, выходящее в чистую зону, и остановился рядом с женщиной, прикрывающей двоих детей. Он бросил мотоцикл и рухнул рядом с ней, срывая шлем.

– Не уезжай, Ника! – Прохрипел Харитон, теряя сознание.

– Харитон! – Прошептала испуганная Ника, увидев, что муж бледен как снег и весь в крови. К ним уже бежали полицейские.

– Это Харитон Мышикин! – Крикнул один из них. Известного врача из Мышкина знали даже в Ярославле. Все полицейские, словно по команде, убрали оружие в кобуры. – Врача сюда!

*****

Чечня. Грозный

1999 год 20 февраля

Грязная, чавкающая жижа засасывала ноги по колено. Харитон, с трудом выдирая их из липкой грязи, шел за солдатами. -Чавк, чавк. – Звук преследовал его на каждом шагу.

В голове, словно эхо, звучал крик Людмилы, месяц назад: "Ты идиот! Тебе такое место предлагают, ты врач, хирург! А ты на войну собрался, идиот! Нам деньги нужны, я скоро рожать буду!" Рядом, у камина, мрачно стоял её отец, Савелий Петрович Баранов, и молча пил коньяк, лишь морщась от воплей дочери. Но, Харитона гнало вперёд желание помочь. Он, как врач, считал своим долгом быть там, где нужна его помощь. Савелий Петрович подошел к нему, пожал руку. Глотнул коньяка и буркнул,– давай! – И ушел, махнув рукой дочери, которая с ненавистью смотрела на него, – заткнись Люсь!– Прохрипел он.

Вечерело. Но в этом аду вечер приходил под аккомпанемент дыма и глухих взрывов, разрывающих тишину, как глухие удары молота. Разрушенные дома стояли, как обгоревшие скелеты, их обломки напоминали о том, что когда-то здесь имела место жизнь. Холодный ветер пронизывал даже сквозь ватник и бушлат, заставляя Харитона поежиться, словно он оказался в ледяной хватке. Запах гари и пороха, словно невидимый враг, въелся в одежду, в кожу, казалось, в самые кости. Он чувствовал его постоянно, даже когда закрывал глаза. В воздухе витали тени, и даже вечерние сумерки не могли скрыть мрак, который окутывал всё вокруг. Впереди, метрах в пятидесяти, мелькнула тень. Солдаты присели, Харитон замер, сердце бешено колотилось в груди. Он не был солдатом, он был врачом, его оружие – скальпель и бинты, а не автомат. Но здесь, в этом аду, все были солдатами, все были мишенями.